Тетрадь по завещанию. Глава девятая.
Глава девятая.
Я снова перечитал начало тетради, до событий августа, - тяжелые бои первых месяцев войны, постоянные передислокации на восток, смена полевых аэродромов, злость, бессилие - ничего про госпиталь, но что-то не давало мне её закрыть, отбросить.
- Тин... Тина!.. - крикнул я.
- Чего? - выглянула она из комнаты. - Дай домыть, совсем немного осталось.
- Твой прадед был грамотным?
- Конечно! - она снова скрылась, из кухни какое-то время остались видны только ее голые ступни, пятки, но и они уползли, - Он же летчик...
- Почему, тогда он пишет печатными буквами, словно китайскими иероглифами?..
В ответ Тина завизжала, словно её поймала мышь.
Я оставил тетрадь на столе и бросился в комнату. Она вылетела из-под сексодрома, попой ко мне. Села на согнутые в коленях ноги, вкинула на меня зеленые глаза полные обиды, гнева и еще чего-то такого чего я никогда не испытывал от выражения девичьих очей. Брезгливо, двумя пальцами, держа презерватив, предъявила и спросила:
- Это что?!!
- Резиновое изделие №3...
- Ты хотел сказать №2! Презерватив!
- Ну да, я и сказал, только большой, третий размер.
Тина смерила его глазами...
- Фу! Он пользованный! Отойди!
Она соскочила. Неся его перед собой на расстоянии вытянутой руки, убежала в туалет, послышался смыв бочка.
- Тин, ну чего ты хотела? Я холост, ко мне, естественно, приходили женщины и не всегда по собственному желанию.
- Проститутки! - кинула она, промелькнув из туалета в ванную.
- Увы, увы, увы...
- И не прикасайся ко мне, понял! - послышалось из ванны, из душа зашумела вода. - Меня он не хочет, а...
- Ты что, плачешь? Я войду...
- Нет!!! Я го...
Тина не договорила, я открыл дверь в ванную. Она стояла под душем и усиленно намыливала себя. Яростно терла кожу вихоткой. По её щекам, вперемежку со струйками воды, текли слезы.
- Холодно, закрой... - тихо произнесла она.
Я закрыл, за своей спиной.
- Мог бы и шпингалет поставить...
- От кого мне одному закрываться? - резонно ответил я и протянул к ней свои руки.
- Из-за тебя волосы намочила. Теперь голову промывать надо... - пожаловалась она, когда я её обнял. - Намокнешь...
- Ерунда...
Тина прижалась ко мне обнаженным телом, сложив на груди руки. Упираясь кулачками мне в рубашку, подрагивала.
- Я бабник, циник и эгоист, Тин...
Она кивнула, соглашаясь со мной.
- Утром я просыпаюсь с одной, вечером ложусь с другой, нисколько не заботясь о той, что грела меня прошлой ночью. Возможно, когда я ласкаю очередную жертву своего эгоизма, где-то, кто-то из моих мимолетных отношений, режет себе вены. Упаковками, глотает снотворное... Но это лишь гипотетически - возможно и нет.
Тина снова подтвердила мои слова всхлипом. Её зеленые глаза посмотрели на меня доверчиво, вода из душа заливала ей лицо, но она их не закрывала...
- Всегда предпочитал думать, - продолжил я свою исповедь, - что я давно забыт и та, что была в моей постели, превратившись для меня в эфемерное видение, где-то утишается в объятьях другого мужчины. Всегда... Но сны последних дней, если еще не изменили мое эгоистичное восприятие мира, то интенсивно меняют.
- Да?!
- Да, Тин. Там, в далеком страшном годе, красивая рыжая девчонка, военврач третьего ранга, держит в руках наган с одним оставшимся патроном в барабане. И я, старший лейтенант РККА, лихой парень летчик-истребитель, в которого она влюбилась за непростые сутки первых дней страшной войны, её единственная надежда на спасение. Да и вся ее жизнь - любовь, свадьба, дети, внуки, сжата до минут, последних минут вместе. Даже меня - бабника, циника и эгоиста это пробило...
- Ответ в тетради? - положив голову мне на плечо, уткнувшись носом мне в шею, спросила Тина.
- Я очень надеюсь!
- А у тебя, правда, такой большой... третьего размера?
- Да...
Тина прислонила губы к моему уху и шепнула:
- У меня еще никого не было...
- А...? Там, на кухне!
- Я хотела, ну... Да, хотела! А теперь боюсь... Ты же меня не выгонишь из-за моего девичьего страха?
- Нет... Только у меня кровать одна... и комната.
- Вот и хорошо! Мы сначала привыкнем друг к другу - она отпрянула. - Стеснятся, не будем. Одеваться там - можно раздетыми, как муж и жена.
- Я и не стесняюсь... Что-то я не понял, ты меня что, замуж взяла, с испытательным сроком и ограничениями?
- Ну, существует же гражданский брак, а у нас будет ознакомительный!
- Давай, мойся и приходи на кухню... У меня к тебе по тетради вопросы есть...
Я вышел из ванной и усмехнулся - ознакомительный брак с ограничениями...
- Как из ванной выйдешь, ведро с грязной водой из комнаты, все же убери... Пока я не споткнулся.
- Сними рубашку, мокрая, - крикнула она мне в ответ.
Я вообще разделся и в трусах вернулся на кухню. Ознакомительный, так ознакомительный...
Взял тетрадь. В чем же секрет? Снова прочитал с начала до воздушного боя над брянскими лесами, гибели ведомого. Здесь было все понятно. Совершив таран, выпрыгнул с парашютом, попал к партизанам. Воевал. Весной сорок второго вернулся в авиаполк, снова стал летать. Получил первый орден красного знамени...
Естественно, как две бабы снимали его с дерева со вставшим от молодости членом, ветеран писать не стал. Может и про госпиталь - не стал? Мало ли, начало войны, полная неразбериха...
А может плен?! Это что, Алиса застрелилась, а я струсил?!
От одной этой мысли, я возненавидел самого себ
я. Затошнило, в голове помутилось...
****
Скинул с окна пулемет, бесполезный без патрон.
- Все, Алиса! Осталось две обоймы для ТТ.
- И Бога нет. На чудо надеяться не стоит, - проговорила она, стоя прижимаясь спиной к стене. Девичья грудь выдалась вперед, всколыхнулась выдохом.
Я встал посреди окна, и держа двумя руками пистолет, остервенело, выпустил всю обойму - кожух-затвор откинуло назад. Немцы открыли ответный огонь, пуля чиркнула меня поверх плеча, отпрыгнул к Алисе, перезарядил ТТ.
- Ранили?! - повернула она меня к себе, обняла.
- Царапнуло...
Мы стояли прижавшись друг к другу, вдавливаясь в стену упругими молодыми телами. Она жадно прильнула к моим губам своими, а я сунул пистолет в проем окна и выстрел за выстрелом мысленно отсчитал утекающие последние секунды жизни. Стрелял лишь бы отогнать немцев. Остался последний.
Наши уста разомкнулись. Она смотрела мне в глаза.
- Это мой... - тихо ответил я, на молчаливый вопрос в её красивых синих очах.
- Да, Антон, я поняла... Отпусти меня. Я пойду.
- Куда?
- Не хочу, чтобы ты видел. Ты не думай, я не трусиха! У меня воли хватит... Жаль только одного, мне не суждено стать женщиной - с тобой, Антон...
Не знаю, что на меня нашло, но свободная от пистолета рука сама нашла ее колени, растолкала, приподнимая юбку, и стала массировать промежность через трусы. Снять их, не было времени, отвести в сторону - возможности. Плотно-облегающие, хлопчатобумажные, они спасали женщин в военно-полевых условиях от грязи, но не от войны.
У Алисы, из глаза к переносице, сбежала слеза...
- Что ты делаешь, Антон? - тихо, не отталкивая, спросила она.
- Прости... - я прислонился лбом к звезде на её темно-синем берете. - Прости, я не знаю, что на меня нашло, но мне захотелось дать тебе немного того, чего ты еще не испытывала - мужской ласки.
Закинул руку с пистолетом ей за спину. Обнял, прожал к себе. Военврач третьего ранга вкинула синеву своих глаз, куда-то мне в подбородок. Я не видел, но чувствовал, как Алиса смотрит на мою шею. Грязный подтек пота за воротник с тремя алыми кубарями в голубой петлице - это все что у нее есть и больше ничего, ничего не будет.
Ее трусы стали влажными, она ткнулась мне в кадык, пересохшими губами, и шепнула:
- Не останавливайся...
Нервно огладила мне гимнастерку, ниже ремня, приподняла, стала искать в галифе карман. Я чуть повернулся, она проникла и через ткань обхватила мой член...
- Мы успеем, мы успеем... - только и твердила она.
Алиса тихо простонала и схватила ртом мой воротник. Ее трусы стали совсем мокрыми. Она стала гладить мой член быстрей...
Вдали длинного коридора появился фашист с карабином. Он шел, хозяином, рукава светло-серого френча были закатаны до локтя. Увидев нас, он вскинул карабин...
Алиса не видела фашиста, прильнув, она ласкала меня, не остановилась, даже когда раздался выстрел. Лишь на секунду замерла и продолжила. Только после того, как я кончил, она счастливо улыбнулась, вынула руку из кармана моих галифе и обернулась.
В метрах десяти от нас лежал мертвый фриц, кожух-затвор на ТТ в моих руках отъехал назад оповещая - кончались патроны. Где-то совсем недалеко был слышан топот кованых сапог и немецкая речь.
- Зачем, Антон! - крикнула Алиса. - Это же был последний, для себя...
- Не смог... - медленно, проговорил я.
- Как же теперь?!
- Беги в палаты! Я попробую успеть добраться до карабина и гранат...
- Мы ринулись в разные стороны. Алиса кричала мне что любит, что теперь не боится смерти, а я бежал и орал:
- Успею! Я успею!
Сдирая колени по полу, юзом, уткнулся в мертвого фашиста, он лежал на спине - лямка карабина через шею... граната на поясе - она ближе. Я засмеялся дьявольским смехом.
- Черта вам лысого, гансы, а не меня в плен!.. - соскочил на ноги, дергая шнурок в рукояти.
****
- Антошка, я же просила из ванной - чай поставь. Ты чего такой возбужденный?
Передо мной стояла Тина в одних трусиках, ее длинные волосы были замотаны в оба моих полотенца. В общем, она стояла топлес, если не считать, что хитроумное сооружение из банных полотенец, длинными концами, прикрывало и груди.
- Помнишь, что мы сошлись на ознакомительном периоде, - добавила она, включая электрочайник. Не смотри так, а то оденусь.
- Я фашиста убил, - ответил, садясь на стул. - В упор, глаза в глаза.
- Когда?
- Сейчас, только что... Наглый, гад...
- Чай с травами будешь?
- Ты думаешь мне с тетрадью помогать?
- А чего там не так? Ты же читал?
- Мне еще раз повторить?!
Тина подошла ко мне. Пальчиком в грудь, выпрямила мою осанку и устроилась попой на коленях. По столу, не поднимая, подтянула тетрадь к себе.
- Ты слева направо читал. А теперь почитай сверху вниз... Для этого и печатными буквами писано...
С первых же строк такого прочтения, я попал на описания госпиталя, старого дореволюционного здания со стерильными до белизны палатами, где царицей была Алиса Сполохова...
- Ай! Мокро! - вскрикнула Тина, сидя у меня на коленях. Соскочила, оттянула с ягодиц трусики. - Липкое! Варенье, что ли разлил?
Понюхала. Я посмотрел на свои трусы - темное пятно...
Тина пожала плечами, произнесла:
- Сперма... с запахом муската. Ты так сильно меня хочешь?
Я не хотел ей говорить с Тиной об Алисе, пробурчал что-то нечленораздельное про физиологию молодого организма.
- Чистая сменка имеется?.. - усмехнулась она на мой научный подход в проблеме.