Командировка в Нижний Новгород 4 часть
Часть 4
На кладбище Полина Алексеевна ехать отказалась, сославшись на занятость, чтобы не быть объектом всеобщего внимания. Что касается Кострина, он хотел увидеть сына, другого случая могло не представиться. К тому же, тёща Ремизова – Нина Михайловна не могла в силу своего возраста и немощи поехать проводить «дорого» зятя. Пожалуй, это для Кострина было на руку – меньше вероятности оказаться на глазах у матери Ирины, перед которой он чувствовал признаки своей вины. После завершения гражданской панихиды, гроб с телом покойного установили в автобус – катафалк. Директор завода любезно предложил вдове с её детьми свою машину и сев рядом с Ириной Викторовной и Юркой на заднее сидение, усадил вперёд заплаканную Ксюшу. Дождавшись, когда все провожающие расселись в заводском автобусе, Виктор Андреевич отправил траурный кортеж с территории заводоуправления с разбросанными на асфальте цветами. Ритуал прощания и захоронения прошёл вполне буднично, без излишних эксцессов и проявления показных чувств скорби. Ксюша не отходила от брата, прижавшись к нему, глядя на спускаемый в могилу гроб с застывшим лицом, так схожим с чертами на портрете отца. Кострин, стоя в немногочисленной горстке скорбящих, тревожно вглядывался в лицо своего сына, отрешённо смотрящего перед собой, сжимая плечики сестры. Пытаясь узнать в лице Юрки схожие с собой черты, Кострин с волнением сжимал кулаки у себя за спиной. Поодаль от детей стояла Ирина Викторовна, поддерживаемая под руку Виктором Андреевичем. Когда венки были уложены на воздвигнутый холм земли и люди потянулись к автобусу, Ирина Викторовна тяжело выдохнула, словно всю процессию погребения сдерживала дыхание и сухими блестящими глазами взглянула на Виктора Андреевича:
– Витя, я так тебе благодарна!... Вот и всё, больше ничто не связывает меня с ним, а жизнь, считай, прошла…
Виктор Андреевич пожал запястье на руке женщины, лежащей на его согнутом локте и повёл не спеша Ирину Викторовну к машине, вслед за ними последовали ребята. У машины директор оглянулся на автобус и подойдя ближе, распорядился водителю вести всех в уже знакомое Кострину кафе. Заметив Юрия Николаевича, он кивнул ему и отведя в сторону сказал:
Слушайте, Юрий Николаевич. Хочу с Вами поговорить. Не здесь, конечно, зайдите ко мне перед отъездом не надолго, – Кострин вежливо пообещал и пожав руку директору вошёл в автобус. Двери за ним захлопнулись и плавно качнувшись автобус покатился по дороге мимо могил на выход из кладбища. У общежития, Кострин вышел и направился к «Пятёрочке». С пакетами набитыми продуктами он пошёл домой. С трудом открыв дверь, к своему удивлению, обнаружил на кухне Полину, Она с улыбкой встретила своего соседа и забрав у него из рук пакеты нежно поцеловала в щёку.
– Зачем столько накупил, что я не прокормлю своего мужчину сама? – с укором произнесла Полина, снимая с Кострина пиджак, – я уже успела приготовить ужин, ты ведь не пошёл на поминки и есть хочешь. Давай мой руки и за стол, буду тебя кормить, милый.
Юрий Николаевич пошёл в ванную, он забыл уже, когда так нежно и внимательно за ним кто – то ухаживал. Вернувшись в кухню, достал из пакета бутылку коньяка, что – то ещё выложил на стол и передал своей хозяйке остальное, попросив убрать в холодильник. Полина обернувшись, положила тёплые ладони ему на спину и прижавшись к ней щекой затихла, поглаживая плечи Кострина.
– Когда уезжали с кладбища ваш директор предложил перед отъездом поговорить, – сказал не оборачиваясь Юрий Николаевич.
– Пойдёшь? – не отрываясь от спины Кострина спросила Полина.
– Да, конечно, даже если не приму приглашения, мне сюда придётся не раз приезжать.
– А если больше не придётся, не приедешь? – насторожено произнесла Поля.
– Тогда к тебе приезжать буду если будут «нужны седые волосы»…
– А если я рожу тебе девочку или мальчика, – тихо спросила она, – тогда останешься?
– А ты родишь? – усомнился Кострин.
– А ты сможешь? – в тон ему спросила Полина, стукнув кулачком в спину, – только знай, мне одной не вырастить нашего ребёнка. Вот рожу и привезу тебе, на пороге оставлю.
Кострин повернулся и поцеловал Полину, – сначала роди.
Они сели за стол и повертев бутылку в руках, Юрий Николаевич вопросительно взглянул на Полю, – желающим завести детей не возбраняется алкоголь?
– Самую малость можно. Мы ведь с тобой в категории старородящих, – усмехнулась женщина, подставляя свою рюмку.
– За тобой глаз да глаз нужен, – разливая коньяк по рюмкам заметил Кострин.
Из плиты доносился аромат жаренного мяса. Полина вскочила со стула и проворно наклонившись, извлекла из духовки противень с куриными окорочками, с румяной корочкой на боках.
– Юрочка, ты курицу ешь? Это всё что оставалось в холодильнике, сделала наспех.
– Шутишь? Я ем всё, что едят нормальные голодные люди…
* * *
Сидя в кресле самолёта и провожая глазами проплывающий под ним комплекс заводских цехов, здание заводоуправления, Кострин вспоминал подробности прошедших дней, проведённых на заводе. Объём работ подходил к завершению и пора было подумать о возвращении в Саратов. Буквально в последний день его пригласил к себе директор завода и усадив рядом с собой начал разговор о текущих делах на предприятии, его перспективах на будущее. Виктора Андреевича интересовали личные планы в карьерном росте Кострина, уточнив одну деталь, что продвижение его будет весьма проблематичным в условиях проектного института, чего нельзя сказать о его предприятии. Как бы Юрий Николаевич посмотрел на его предложение возглавить одну из служб, а именно технологический отдел на заводе? Опыт работы у него достаточно продолжительный, пора подумать о дальнейшем росте, время ещё у него есть. Что касается жилищных условий, завод предоставит двухкомнатную квартиру в новостройке, рядом с работой. Но в случае если он согласится с переездом в Нижний Новгород, следует поторопиться в самые короткие сроки. Таковы условия для Кострина, поставленные заводом и принимать решение необходимо по приезду домой, на всё отводится неделя. Везти жену с собой и продолжать эту бессмысленную для обоих жизнь, когда рядом с ним будет Полина… Разрывать себя между двух женщин, это не по нему. Да и захочет ли жена ехать с ним? Вся её родня, друзья, спокойная работа, хорошая квартира – всё это бросить и начать сызнова, это даже для него сложно, но вспоминая о Полине, Юрий Николаевич, с болью в душе сознавал о возможности потери последнего шанса в своей жизни, на что – то, чего за все эти годы так и не получил. В тот памятный ужин, Кострин так и не решился на возможность зачать ребёнка, сославшись на большую дозу выпитого, чтобы беременность Полины не послужила причиной его разрыва с прошлым. Пусть всё идёт своим чередом и чему быть, того не миновать. После посадки самолёта Юрий Николаевич колебался, ехать на работу или домой. Но всё же решил, какой автобус первым придёт туда и отправится. Жребий выпал ехать в институт и он не сожалея направился к автобусу. Предупреждать жену о своём возвращении домой он не стал, полагая, что не доставит особой радости супруге своим появлением дома. И он не позвонил ей до самого вечера. Но вернувшись домой с работы, обнаружил полупустую квартиру, не наткнувшись ни на одну вещь, принадлежащую супруге. Всё говорило о том, что его жена весьма продуманно собирала свои вещи, оставив Кострину всё необходимое для самостоятельного проживания одинокого мужчины, занятому работой и только работой, где ей для него не было места. На столе лежал листок бумаги с лаконичным объяснением причины её ухода.
– Я ухожу от тебя. Не пытайся меня вернуть. Это надо было сделать ещё давно. У нас нет общего ни в чём. Ты даже ребёнка мне не оставил. Прощай.
PS На развод я подала. Если с твоей стороны возражений нет, то прошу с разводом не тянуть.
Кострин с облегчением опустил записку на стол, отметив про себя, что одной проблемой стало меньше, пожалуй, самой сложной. Разумеется, он и не собирался её возвращать ни при каком раскладе дел. Действительно, это необходимо было сделать намного раньше. Сейчас всё могло быть у них по другому, по крайней мере для неё.
* * *
Предстоящих пара выходных определили планы для Полины. Позвонил её отец, за столь долгое молчание нескольких лет и сообщил о болезни матери.
– Полинка, мать плоха, ты бы нас проведала за столько лет. Извелась старуха, умру, говорит, не повидавшись с дочкой. Выбери время, приезжай хоть на денёк. Про себя расскажешь, мы ведь ничего о тебе не знаем, приезжай, дочка…
Собрав после работы сумку, Полина наполнила её продуктами, взяла бутылку хорошей водки для отца, прихватила что – то себе из домашних вещей и в субботнее утро отправилась в Богородск на первом же рейсовом автобусе.
– Вот и умница доченька, не ослушалась родительского слова, – обнимая Полину пропел отец. Мы уж не чаяли свидеться с тобой, ну ступай к мамке, ждёт тебя.
Войдя в комнату, Полина была удивлена и обрадована, предполагая застать мать лежащей, чуть ли не бездыханной, на куче подушек, со остынувшими ногами. Но мать, с трудом опираясь на палку, всё же поднялась навстречу своей дочери и припала к груди Полины, всхлипывая от набежавших на глаза слёз.
– Чего отец меня напугал? – возмущённо воскликнула дочь глядя, на мать, которая бойко направилась на кухню, – ты вроде молодцом выглядишь.
– Да не слушай ты его, придумывает всякую напраслину на меня. А что приехала по первому родительскому слову, молодец дочка, не забываешь своих стариков. Садись – ка на своё место, я соберу на стол чего – нибудь, – засуетилась старуха
возле Полины.
– Погоди мам, я с собой наспех захватила кое – что, – поднимая на стол сумку с продуктами, – остановила её дочь, вынимая и укладывая на стол привезённую снедь. Вот халат тебе привезла, думала лежишь, а платье больше бы пришлось к месту…
Сидя за столом старики рассказывали всё, что произошло за долгие годы отсутствия дочери. Разговор затянулся до вечерних сумерек. Пора ложиться спать, мать устала и собралась на покой. Отец выпив приличную дозу привезённой водки, захмелел и заснул, сидя в кресле с рюмкой в руке. Полина помыла посуду и ушла на свою кровать, завтра ранний рейс автобуса и вставать придётся шесть утра. Она уже засыпала, когда отец приподняв край её одеяла прилёг рядом с дочерью и как когда – то в Полиной юности принялся шарить руками по её груди. Далёкое, щемящее чувство ранней юности нахлынуло на Полину и улыбка пробежала по её губам. То, что когда – то так мучило девушку, вдруг окрасилось в новые краски. Что не говори, но он стал её первым мужчиной, и вопреки отвращению к инцесту она приняла его, хотя оно вызвало в ней чувство снисхождения и понимания.
Интересно, на что он рассчитывал, тем не менее, она попыталась помочь отцу руками, и при первых признаках лёгкого возбуждения он поспешил устроиться в раздвинутых ногах Полины. Шорохи и хриплое сопение старика разбудили жену, поворочавшись в постели, она ворчливо заскрипела:
– Опять за своё, старый хрен! Чего девку мытаришь? Поля, гони этого пердуна от себя. Будет с него…
– Да сейчас уже, – смеясь, отозвалась дочь на брань матери, – дай ему наиграться.
– Не наигрался паразит, слышь, пиявка старая! Уйди от неё, сейчас палкой отхожу по сраке.
Мать заворочалась на кровати и отец скоренько слезая с Полины огрызнулся:
– Старая задница, весь кайф поломала.
Утром Полина собралась и поцеловав спящую мать, попрощавшись с отцом, вышла из отчего дома с надеждой, что не скоро вернётся сюда.
* * *
За прошедшие девять дней с похорон мужа Ирина Викторовна не позволяла сыну даже приближаться к себе.
– Мне, что теперь вместо тебя с Ксюхой спать? – раздраженно пробурчал Юрка на очередной отказ матери от секса.
– Вы хоть и от разных отцов, но это не повод, разводить в доме совместный инцест, не смей лапать сестру, а то меня не получишь, – возмущённо вспыхнула мать.
– То есть, как от разных? Замер в удивлении Юрка, удерживая мать за руку.
– Вот так получилось, с молоденькими девочками, такое иногда случается. Ты хочешь, чтобы твоя сестра мою жизнь повторила?
– Она знает об этом? – переспросил Юрка, оглядываясь на дверь в Ксюшину комнату, – если знает, то нам не пришлось бы скрываться от неё и твоя участь ей бы точно не грозила.
– Это как? – Не поняла Ирина Викторовна.
– Делать ребёнка Ксюшке я не собираюсь, а если её первый секс будет с кем – то другим, не таким осторожным и с мозгами, как я, то тут твоя участь вполне может повториться. А опыт в сексе для девушки – вещь не лишняя.
– А почему ты рассчитываешь на её согласие, ты не можешь быть для неё мужчиной в таком деле.
– Она пару раз засветилась, подсматривала за мной в ванной и в комнату заходила не вовремя.
– В твоём суждении есть резон, но смотри, беды бы не было, – нахмурилась мать, всё же об отце я ей скажу сама. Ох и втянул ты меня в грех…
Два дня назад к Ирине Викторовне зашёл Виктор Андреевич. Стоя на пороге он нерешительно переступая с ноги на ногу кашлянув в кулак, попросил разрешения войти.
– Вот мимо проходил, я не помешал? – Смущённо произнёс директор переступая порог, – я не надолго…
– Витя, я всегда тебе рада, проходи ради бога, сейчас чай заварю, посидим… Раздевайся, проходи. Слушай, ты с работы, есть хочешь? Я сейчас тебя накормлю, идём на кухню.
Виктор Андреевич не спеша снял плащ и прошёл за Ириной Викторовной на кухню, прихватив с собой портфель. Сев за стол он открыл пряжку кожаного портфеля и достал коньяк.
– Ириша, помянем Славу, на работе как – то неудобно, неверно поймут, ты уж извини… Мы так давно знакомы, ты никогда у меня ничего не просила, тем более сейчас, может я могу чем – то тебе быть полезным? – Открывая бутылку спросил Виктор Андреевич.
– Помянем, Витя, не чокаясь, – взяла свою рюмку со стола Ирина Викторовна.
Они выпили и хозяйка принялась угощать гостя, доставая из холодильника нарезку, сыр, лимон, наливая тарелку супа и передавая её гостю.
– Ты, Витенька мой старый друг и твоя помощь мне необходима только в том, чтобы им оставаться, а вот выдать меня замуж считай своим долгом, – хмельным смешком сопроводила Ирина следующую рюмку, заедая кружком лимона.
– Есть достойная кандидатура? – Остановив взгляд на Ирине потухшим голосом произнёс Виктор Андреевич, – И кто же сей счастливчик?
– Витя, ты помнишь, как на моей свадьбе ты мне в любви признавался? Да я бы с радостью за тебя пошла, но ты был выпивши и я не слишком поверила твоим излияниям. Но запомнила твои слова на целых двадцать лет. И всё ждала, что ты их мне повторишь хоть раз, но так и не дождалась. За эти годы я вырастила двух замечательных детей, похоронила мужа, а у тебя так и не сложилась семья, потому, что любил ты меня. Так сейчас самое время мне услышать твою торжественную речь, с предложением руки и сердца. Но если ты будешь мямлить и на этот раз, назло тебе выйду за первого, кто будет речистее тебя. Ну доставай из пиджака кольцо и вручай его мне, считай, что я тебе сделала предложение. Как такие рохли директорами становятся!?
Виктор Андреевич смущённо выпил коньяк и сунув руку во внутренний карман пиджака достал коробочку с кольцом.
– Ирочка, все эти годы я мечтал это сделать, но так и не решился. Видать богу угодно, чтобы мы были вместе. Ты согласна стать моей женой? – с хрипотцой в голосе закончил Виктор Андреевич.
* * *
Юрка пришёл домой и в дверях крикнул, бросая на пол сумку с купленными продуктами.
– Живой кто есть?
– Привет сводный! Чего кричишь, а где наша общая мать? – ехидно с вызовом поинтересовалась Ксюша.
– Видать семейные тайны тебя не сильно обрадовали? Ты только нашу маму не осуждай, у тебя хоть папочка был, а она своего и в помине не видела, как, впрочем, и я своего. Так, что ты ещё в плюсах. Но любим мы тебя невзирая на то, что наш родитель был конченый мерзавец. Хочешь невинный братский поцелуй в доказательство нашей к тебе любви.
– Хотелось бы взглянуть, – усмехнулась Ксюшка.
Юрка подошел к ней и приподняв остренький подбородок сестры накрыл своим ртом пухлые ремизовские губки, и удерживал их до тех пор, пока сестра не отпрянула от брата, удивлёно взирая на него.
– Ты чего, Юрик, совсем с катушек съехал? Это далеко не невинный братский поцелуй, и это, между прочим, инцестом называется. Вот мама узнает…
– И ничего не скажет, – опередил её брат, – ты ведь не всё знаешь, сестрёныш, –загадочным голосом начал Юрка.
– Чего же я не знаю? – заинтересованно произнесла Ксюшка, уставясь на брата.
– А того ты не знаешь, о чём весь завод уже знает.
– Её, что сократили? – вытаращив глаза на Юрку обомлела Ксюша.
– Ты не далека от истины… Она вполне может остаться без работы если наш директор на ней женится.
Последовала продолжительная пауза.
– Да ладно… Нет ты серьёзно что ли? И что мамка – согласится?
– Во – первых, у них давняя обоюдная симпатия, во – вторых, директора на дороге не валяются, в – третьих, нам пора жить самостоятельней, без маминой опеки. И доступ к твоему телу будет проще. Объясню более доходчивей, мы нравимся друг другу, у нас на многое общие взгляды, в отношениях с посторонними партнёрами мы не конкуренты, а кто тебя подготовит к элементарным знаниям в сексе, как не я. Да и с мамой у меня в этом плане всё в порядке…
Ксения заворожено опустилась на стул и непослушными губами, скривившись в плаксивую гримаску произнесла:
– Ты чо бешенный несёшь? – Слёзы у девчонки навернулись на глаза и она закрыв руками лицо затряслась в рыдании, – чтобы мать с тобой? Зачем это ей. Она же старая, тебе, что меня было бы мало?!
– Не истери Ксюш! Мы семья и мы любим друг друга. И никто никого не предаст, понимаешь? А то, что я иногда с мамкой буду, сама пойми, наш отец не баловал её вниманием в этом смысле, а теперь у неё будет муж – ровесник нашего папеньки, так считай в порядке сохранения немолодой семьи…
Сестра стала успокаиваться и улыбнувшись сквозь слёзы спросила:
– Юрик, это всё так и есть, не развод? – вставая со стула и глядя в глаза брата прошептала Ксюша.
Юрка обнял послушное тело сестры и нежно поцеловал её в губы, получив ответный поцелуй от своей новой любовницы.
* * *
Полина сидела на кухне, потягивая из бокала чёрный чай. От Кострина не было никаких известий. Неделя была на исходе и уже завтра будет открыта вакансия начальника технологического отдела, а там свято место пусто не бывает и вакансию займут в очень короткий срок. И что дальше для неё?... Случайные мужчины, отношения без обязательств, одиночество по ночам, злобная тоска и обида на судьбу, которая дала ей всё, кроме одного – мужчины, любящего, верного, единственного. Ну почему не Кострина?
В прихожке раздался звонок. Полина вскочила и кинулась к двери.
– Кто? – Дрогнувшим голосом выкрикнула она
– Вам нужны седые волосы? – прозвучал ответ за дверью
Конец