Больничная история (инфантилизм). Часть 2

Я не удержался и горько заплакал.

– Что случилось? – спросила зашедшая в палату незнакомая медсестра, – Чего он плачет?

– Обиделся, что другая медсестра не позволила спать одетым, – объяснила Света.

– Он вообще целыми днями ревет, – добавила Юля, – Хуже маленького.

– Не надо капризничать, – ласково сказала медсестра, присев на мою кровать, – Давай – как лучше выпьем лекарство.

Медсестра дала мне две маленькие таблетки.

– Глотай! – приказала она, протянув мне вслед за таблетками стакан с водой.

Я с трудом проглотил отвратительные таблетки.

– А теперь спи, – сказала медсестра, заботливо подтянув мне одеяло.

Пару минут она ходила по палате, раздавая всем таблетки. Убедившись, что девочки выпили лекарства, медсестра задернула шторы и быстро вышла. Я с трудом терпел сильный позыв по – маленькому. Впрочем теперь, когда Света забрала у меня трико, о туалете не могло быть и речи. "Не бежать же туда в моих детсадовских трусах" – с обидой подумал я.

– Они обычно всем после обеда дают снотворное, – хитро улыбнулась Света, выплюнув таблетку, – Не собираюсь спать. Лучше книжку почитаю.

Я сладко зевнул и повернулся на правый бок. Похоже Света была права. "Действительно снотворное" – успело мелькнуть у меня в голове перед тем, как я отключился.

Сны мои были, как обычно, довольно странными – в – основном связанными со зловещей больничной обстановкой. Правда в конце концов приснился более менее добрый сон, как мы с мамой поехали на юг. Все было, как прошлым летом: приехали к морю, сняли комнату у той же маминой знакомой... И тут выяснилось, что у нее гостила Света – та самая 14 – летняя девчонка, которая больше всех цеплялась ко мне в больнице. Она оказывается была племянницей маминой знакомой.

Во мне боролись два чувства – страх и благоговение перед ослепительно красивой девчонкой. И еще было непонятно, почему все, включая маму, разговаривают со мной, как с малышом. Освоившись в квартире, мы отправились на пляж – разумеется с хозяйкой и Светой. Там мама почему – то решила раздеть меня догола.

– Какой хорошенький карапуз, – хихикала Света.

Я смущенно прикрылся между ног.

– Стесняешься стоять голышом? – засмеялась мама, – Тебе ж только два годика. В твоем возрасте детки бегают по пляжу голенькими.

– А может он не прикрывается, а трогает писюнчик, потому что хочет по – маленькому? – с улыбкой предположила Света.

– Тогда идем в кустики, – сказала мне мама.

Мама взяла меня за руку и повела к ближайшим кустам. Она была очень высокой, как и остальные взрослые – не оставляя сомнений, что я действительно превратился в двухлетнего малыша.

– Пись – пись – пись, – начала ласково приговаривать мама, присев рядом со мной на корточки, – Покажи маме, как ты умеешь пускать фонтанчик.

– Ну как успехи? – поинтересовалась подошедшая к нам Света.

Мое лицо захлестнула горячая волна стыда. Я никак не мог привыкнуть к своей новой роли и стеснялся писать даже при маме, не говоря уже о стоящей рядом с ней Свете.

– Давай, солнышко, – снова принялась ласково уговаривать меня мама, – Не надо терпеть. Я же вижу, как ты хочешь по маленькому.

Я действительно едва мог терпеть сильный позыв писать. Но самое главное, теперь, когда я стал двухлетним, это не имело никакого смысла. Малыши ведь не стесняются прилюдно ходить по – маленькому.

– Он что меня стесняется? – засмеялась Света, – Малыши в два года обычно наоборот любят демонстрировать всем, как они умеют пускать фонтанчик. Особенно мальчики.

– Ага, всего два годика, а уже стесняется, – улыбнулась мама, – Можешь отвернуться, Света?

Хихикающая Света отвернулась.

– Ну? – выжидающе посмотрела на меня мама, – Света отвернулась, так что можешь писать. Или ты свою маму тоже стесняешься?

Позыв писать стал совсем нестерпимым и я, сдавшись, пустил струйку.

– Вот так, молодец, – похвалила меня мама, – Только давай приподнимем писульку, чтобы ты не замочил себе ножки.

Было ужасно неловко, особенно когда мама приподняла мне пальцами письку. Но стыд быстро сменился другим чувством – теплоты и заботы. Я как будто растворился в маминой доброте. Я уже целую вечность не испытывал такого прилива любви. Вот оно, оказывается, как классно быть маленьким.

С этим чувством я и проснулся. Меня переполняли теплота, любовь, и огромное облегчение. Впрочем теплота была какой – то странной – неудобной и мокрой. "И почему она только в одном месте?" – с недоумением подумал я и в следующее мгновение с ужасом догадался, что произошло.

Я открыл глаза и осторожно оглянулся по сторонам. Все девчонки в палате уже проснулись. Впрочем пока, к счастью, никто не догадался, что я описался – толстое одеяло все хорошо скрывало. "Что делать?" – в панике подумал я и решил лежать в постели. В конце концов это больница и здесь приветствуется постельный режим.

Девчонки оделись и начали покидать палату. "Идут в столовую" – догадался я, вспомнив, что после дневного сна был полдник.

– А ты чего до сих пор не встал? – обратилась ко мне зашедшая в палату Лена.

Я смущенно отвернулся.

– Не слышал, что тебе сказали? – строго посмотрела на меня медсестра, – Вставай и иди полдникать.

Лена подошла к моей кровати и рывком сдернула с меня одеяло.

– Батюшки! – изумленно воскликнула она, – Да ты ж описался!

– Ага, вся постель мокрая, – улыбнулась проходившая мимо Наташа.

Возле моей кровати начала быстро собираться толпа. Даже девчонки, успевшие выйти в коридор, вернулись назад в палату после того, как Наташа позвала их посмотреть, как я описался. Лежа перед всеми в мокр

ых трусах, мне хотелось провалиться под землю от стыда.

– Ничего себе! – усмехнулась Юля, – Он что из вредности это сделал?

– Наверно и дома до сих пор писает в постель, – насмешливо сказала Света.

Все девочки принялись хихикать.

– Как не стыдно, – улыбнулась Анжелла, – Такой большой мальчик и описался.

Я ожидал, что медсестра тоже начнет меня стыдить, но Лена просто спросила, есть ли у меня запасные трусы.

– Есть, – еле слышно ответил я.

Медсестра заглянула ко мне в тумбочку и достала оттуда запасные трусы.

– Ох, горе ты мое, – вздохнула Лена, – Ну что, пошли в ванную подмываться.

Лена потянула меня за руку и, заставив встать с кровати, вывела в коридор. Там было довольно многолюдно – врачи и медсестры в белых халатах, навещающие своих детей мамы, не говоря уже о гуляющих по коридору пациентах больницы, большинство из которых, как назло, были девчонками. Разумеется, увидев меня, все начинали ехидно улыбаться.

– Описался? – поинтересовалась у Лены молодая врач с фонедоскопом на шее.

– Еще как, – улыбнулась Лена.

– Ай – яй – яй, как не стыдно, – покачала головой врач.

– Ничего, сейчас я его подмою, – сказала Лена.

Ванная находилась в противоположном конце коридора. Я чуть не умер от стыда, пока мы туда дошли.

– Проходи, – сказала Лена, открыв нужную дверь.

Я зашел в небольшую комнату и осмотрелся по сторонам. Все четыре стены были выложены сверху донизу белым кафелем. У левой стояло три ванны, у противоположной стены – два больших пеленальных стола, как в детской поликлинике. Разумеется, присутствовал и стеклянный медицинский шкаф с клизмами и разными хитрыми инструментами.

– Становись вон в ту ванну! – приказала мне медсестра, показав на крайнюю ванну.

Дождавшись, когда я встану в ванну, Лена без лишних слов стянула с меня трусы и вслед за ними сняла через голову майку. Стоя перед юной медсестрой голышом, я стеснительно прикрыл ладошками пах.

– Чего прикрылся? – насмешливо спросила Лена, разнимая мои руки, – Всего семь, а такой стеснительный.

Мне хотелось провалиться под землю от стыда. Мало того, что меня в упор рассматривала молодая медсестра, так она еще вдобавок не потрудилась прикрыть дверь и всем в коридоре было прекрасно видно, как я стою в ванне голышом. Не прошло и минуты, как перед дверью в ванную столпились любопытные девчонки. Было просто невыносимо слушать их хихиканье.

– Она что, его купает? – спросила одна – рыженькая девочка лет двенадцати.

– Ага, – кивнула вторая,

– Этот мальчишка вроде из пятой палаты, – неуверенно сказала третья.

– Тот, что во сне описался, – добавила первая девочка.

Я еще больше покраснел от стыда. Было ужасно обидно, что девчонки из моей палаты уже успели всем разболтать о моем конфузе.

– Так ты девочек стесняешься! – засмеялась Лена, оглянувшись на дверь, и наконец ее закрыла.

После этого медсестра включила душ. Не в силах побороть свою стеснительность, я снова прикрылся между ног.

– И почему все мальчишки такие стеснительные? – улыбнулась Лена, поливая меня между ног из душа, – Что ты пытаешься прикрыть? Можно подумать, я ни разу не видела мальчишечьих писюнчиков. Кстати, тебе именно эти места сейчас надо хорошенько помыть.

Лена выключила душ и, в очередной раз разняв мои руки, намылила ладонь и залезла ей мне между ног. Было нестерпимо щекотно, особенно когда она занялась моими яичками.

– Стой спокойно! – прикрикнула на меня Лена после того, как я попытался увернуться от ее пальцев.

Неожиданно отворилась дверь и в ванную зашла девушка в белом халате.

– Привет, Маша, – поздоровалась с вошедшей медсестрой Лена.

– Привет, – кивнула Маша, – Решила искупать мальчишку?

– Не искупать, а подмыть, – поправила Лена, – После того, как он во время дневного сна описался.

– Да ты что! – удивилась Маша, – Такой большой?

Вынужденный слушать, как молодые медсестры буднично обсуждают мой конфуз, я не знал, куда деться от стыда. Особенно обидно было, что в ванную зашла именно Маша – самая красивая медсестра в больнице, перед которой я просто благоговел.

– Нет, вы только на него посмотрите, – улыбнулась Лена, – Чего опять прикрываешься?

– А ты хотела, чтоб такой большой не стеснялся стоять голышом, – засмеялась Маша, – Сколько ему, семь? Уже наверное ходит в школу.

– Тоже мне нашла большого, – усмехнулась Лена, – Видела бы ты его пять минут назад в мокрых трусах.

Мое лицо снова вспыхнуло стыдом.

– Кстати, ребенок и в семь лет не должен стесняться взрослых, – добавила Лена, – Особенно врачей и медсестер. Как, интересно, такого мыть, если он постоянно прикрывается?

Лена разняла мои ладони.

– Значит так! – строго приказала она мне, – Быстро руки по швам! Ага, вот так и держи.

Хорошенько намылив свою ладонь, Лена снова скольнула ей мне между ног.

– Так зажимается, – пожаловалась она Маше, нестерпимо щекотно намыливая мне мошонку.

– Давай я его подержу, – предложила Маша и не дожидаясь Лениного ответа, развела мои ноги в стороны.

– Спасибо, – кивнула Лена.

– Чего он так дрожит? – улыбнулась Маша.

– Никогда мальчиков не купала? – усмехнулась Лена, – Совсем не могут терпеть, когда им эти места моют.

– Хоть бы тряпочку какую взяла вместо того, чтобы намыливать мальчишку голой рукой, – сказала Маша, – Чтоб ему не было так щекотно.

– Я всех так мою, – заметила Лена, которая, как будто специально, затягивала подмывание, чтобы подольше помучить меня щекоткой, – Как – нибудь потерпит! Не надо было в постель писать!