Цунами. Часть 7

Когда сумерки сгустились, запылали костры и возбужденные индейцы заполнили поляну. Штольц всегда удивлялся их перевоплощению. Что заставляло их становиться толпой кровожадных монстров он так и не смог понять. Во всяком случае, он начисто отметал теорию о желании отведать человеческой плоти, скорее всего, это был результат самовнушения. Двое рослых индейцев под руководством шамана вывели Монику из хижины и, слегка поддерживая под руки, повели на поляну. Она шла на свою Голгофу абсолютно спокойно, мечтательно подняв глаза и улыбаясь. Наверное, в своих видениях она шла по подиуму и видела вокруг себя, не беснующуюся толпу, а толпы восторженных поклонников, и упивалась своим триумфом. Ее вывели на середину, и шаман сорвал с нее одежду. Штольц замер, он невольно сравнивал ее с Николь. Если тело Николь потрясало изысканностью и изяществом линий, то тело Моники было сплошное буйство плоти, и Штольц еще раз самыми последними словами крыл Фогеля за его художества.

Это тело при определенном стечении обстоятельств, могло стать украшением его пантеона. Двое рослых индейцев, которые привели Монику на место исполнения обряда, крепко взяв ее за руки подняли, и направив острие вкопанного в землю жертвенного кола между ее стройных ног, опустили ее на него. Дерево с удивительной легкостью вошло в ее тело, но она никак не отреагировала на то что, с ней произошло, только как то вяло попыталась достать до земли своими раздвинутыми ногами. – Интересно. – подумал Штольц. – это пойло вырубает только болевые центры или полностью отключает нервные окончания. – Затем настала очередь шамана, он перерезал сухожилия на запястьях и ступнях Моники, а затем с противным звуком отломил их, и бросил в костер. Это был символ того, что приносимый в жертву больше никогда не возьмет в руки пищу и никогда не ступит на землю. Штольц всегда присутствовал на начале церемонии, поскольку это было необходимо, и всегда его поражала потрясающая эффективность приготовленного шаманом напитка. (Вот Моника и другие красавицы с большими сиськами демонстрируют свои прелести для Вас! – прим. ред. )

Тело жило своей жизнью, несмотря на отключенное сознание. Поврежденные сосуды как будто кто то перекрывал предотвращая кровопотерю, а незначительное количество вытекшей крови мгновенно сворачивалось напоминая потеки застывшего воска. Затем шаман вырезал кусок мяса из ее бедра и преподнес Штольцу. Это нужно было с благодарностью принять и ему пришлось сделать это. Кусок напоминал собой мясо из супермаркета, сохраняя всю свою структуру, он не оставлял следов крови на руках. А тем временем церемония продолжалась и каждый получал свою долю согласно иерархии. Воздух заполнялся сладковатым запахом жареного мяса.

Моника, казалось с некоторым удивлением глядела на происходящее, а ее тело напоминало тающее на солнце эскимо на палочке. Уже с хрустом были выломаны голени, вырваны из плечевых суставов руки, почти срезано мясо с бедер и ягодиц, когда Монику, точнее то что от нее осталось, окружила толпа женщин и шаман стал оделять их кусками ее грудей отрезая от них для каждой свою долю. И тут случилось то, что Штольц помнил до самой смерти. То ли шаман ошибся с дозировкой, что вряд ли, то ли сделал это специально, скорее всего это так и было, но действие галлюциногена закончилось и еще живая Моника увидела и осознала все происходящее с ней. Она заскулила как маленький обиженный щенок, безумным взглядом вглядываясь в окружавших ее людей, и вдруг ее взгляд остановился на нем. И столько было в этом взгляде боли, страха, отчаяния, ненависти и презрения, что Штольц, тот самый Вилли Штольц, всегда видевший в людях только объект для исследований, для которого кровь была только составной частью человеческого тела, который никогда не задумывался что испытывают люди, ценой своей жизни приближавшие его к величайшему в истории открытию, впервые отвел глаза в сторону, не выдержав этого взгляда.

Обряд вступил в завершающую фазу, и отрезанная голова несчастной заняла свое место в шеренге голов, охраняющих деревню от злых духов, а то, что осталось от ее тела, было отнесено в лес за пределы деревни. Духи, обитающие там, должны были получить свою долю. Штольц согласно договоренности, получил в свое распоряжение еще теплое слегка подрагивающее сердце Моники. Он положил его в специально подготовленный, герметичный контейнер. Этот образец должен был значительно продвинуть его в своих исследованиях. Скорее всего, это было то самое недостающее звено, отделяющее его от искомого результата. Но что мешало Штольцу ощутить в полной мере удовольствие от выгодно проведенной сделки, какой то червь сомнения заполз в его душу и, по всей видимости, не собирался оттуда выбираться. Утром, попрощавшись с вождем и провожаемый насмешливым взглядом шамана, он двинулся в обратный путь. В селении было тихо и спокойно, каждый занимался своим делом, и ничто не напоминало о событиях разыгравшихся этой ночью. Двое сопровождавших его индейцев, помогли спустить лодку на воду и она, преодолевая все усиливающееся течение, двинулась к речной заводи, где его уже ждал Альберто. (Русские Виртуальные давалки! – добрый совет)

Тот, увидев в лодке одного Штольца, не стал ни о чем спрашивать, так как знал наверняка, что больше никогда не увидит ту потрясающе красивую девушку, с которой

он непременно решил познакомиться поближе, а по лицу Штольца понял, что тот все спланировал заранее. Он молча помог Штольцу погрузить все в самолет, и после короткого разбега поднял машину в воздух. Штольц смотрел в иллюминатор и видел в некоторых местах уже достаточно заметные следы вмешательства человека в девственную природу. Он с грустью подумал, что и племя, в котором он гостил, и другие племена населяющие сельву в принципе все равно обречены. Рано или поздно цивилизация поглотит их, и это неизбежно, а значит надо спешить закончить свою работу как можно быстрее. Нет никакой гарантии, что племя выживет, несмотря на свои удивительные способности. Самолет приводнился, несколько раз подпрыгнув при посадке, и Штольц с удивлением посмотрел в сторону Альберто, на него это было не похоже. Они перегрузились в джип и двинулись в Манаус. Альберто вел машину с бешеной скоростью, не обращая внимания на кочки и выбоины и Штольц дважды вполне ощутимо ударившись головой о металлическую раму, попросил его вести машину тише, на что тот никак не отреагировал.

Не доезжая метров сто до самолета, Альберто затормозил, и так же молча выбросил пожитки Штольца из джипа. Обычно они достаточно тепло прощались и договаривались о следующей поездке, но Альберто молча, засунув руки в карманы смотрел на Штольца, а потом, небрежно выплюнув на бетонку окурок сигареты, сказал, – Знаете док, поищите себе другого напарника, у меня и так достаточно много проблем, мне ни к чему еще и ваши. – Затем он, хлопнув дверцей машины, рванул с места, так что задымились покрышки, и укатил с аэродрома. Штольц несколько мгновений, удивленно стоял, а потом осознав произошедшее, грязно выругался. В последнее время вокруг него образовывался какой то вакуум. Где он теперь найдет такого как Альберто, желающих летать в этот район Амазонки найти было практически невозможно, а тем, кто соглашался, не всегда можно было доверять. Нужно было снова налаживать контакты, а на это нужно время, которого катастрофически не хватало. G – 450 поднялся в воздух и взял курс на восток.

– – – – – – – – – – – – – – – – – – –

Пробуждение не было тягостным. Николь открыла глаза и увидела внимательные глаза доктора Фогеля. Он улыбаясь смотрел на нее – Ну, как мы себя чувствуем? – Николь, несмотря на легкое головокружение, вспомнила все что с ней произошло, она почувствовала какую то легкость во всем теле, боли не было, было непонятное и вместе с тем знакомое чувство. Она вспомнила что испытала его тогда, в той далекой другой жизни в доме маленького японца. Фогель откинул закрывавшее ее легкое покрывало, и она, приподняв голову, увидела себя, и поняла, откуда это ощущение легкости. Она не закричала, не забилась в истерике, только закрыла глаза и прикусила губу. А Фогель профессионально осмотрел ее и с довольной улыбкой сказал, – Все отлично, впрочем, иначе и быть не должно. Ну что же, привыкайте, это состояние продлится достаточно долго. – Он засмеялся и добавил – Мне нравится как вы выглядите! С вами будет постоянно вот эта женщина, – сказал Фогель, дверь открылась, и Николь увидела Джину, – она поможет вам решать все ваши проблемы.

Так распорядился доктор Штольц. – Джина села на стул рядом с кроватью Николь, ее глаза смотрели внимательно и понимающе. – Ничего девочка, все будет хорошо, это не самое худшее, что могло с тобой случиться. Вот увидишь, все образуется, я помогу тебе обрести себя снова. Кое – какой опыт в этом у меня есть. Жизнь на этом не заканчивается. А теперь давай умоемся, и выпьем соку. Какой предпочитаешь, давай я налью манго. Доктор Штольц потом что нибудь придумает. Если он сделал это, значит, не мог иначе, здесь все не так просто, – вздохнула она. Приподняв Николь, она поднесла стакан сока к ее губам, и осторожно заставила выпить. – Вот и умница, – сказала Джина легонько промокнув ей губы салфеткой. – Я всегда буду рядом, не стесняйся, если что то будет нужно, обращайся сразу. – Николь закрыла глаза и откинула голову на подушку. Прошло несколько дней, сначала Николь страшно стеснялась своего беспомощного состояния, но Джина относилась к ней с такой деликатностью и вниманием, что она стала относиться ко всему спокойно и не задумываясь, обращалась к ней, если возникали какие нибудь проблемы.

Единственное что раздражало Николь, это ежедневные посещения ее Францем Фогелем. Она вздрагивала от прикосновения его всегда влажных рук, и закрывала глаза, чтобы не видеть его лицо. Она попросила Джину принести плейер и наушники, и все свободное время слушала музыку. Смотреть телевизор она не хотела, хотя большой экран висел на стене прямо перед ней, слишком много сюжетов напоминало ей о прошлой жизни. Только пару раз посмотрела новости. А когда она уже начала потихоньку привыкать к своему новому состоянию и образу жизни, Джина сообщила ей что возвращается доктор Штольц. – Завтра вы увидитесь, и у тебя будет возможность спросить его обо всем. Я вижу, что ты уже для себя все решила, прошу тебя, не спеши, ты уже сделала одну ошибку, постарайся не сделать другую. – Утром следующего дня, G – 450 коснулся взлетной полосы, и, пробежав несколько сот метров, остановился. Спустившийся по трапу Штольц почти бегом направился к зданию. Буквально взлетел по мраморной лестнице, и скрылся за большой стеклянной дверью.