Дембельский альбом. Часть 4

Я неспешно листаю страницы альбома, – переворачивая страницу за страницей, я ностальгически всматриваюсь в лица парней из моей армейской юности... лица парней, присягавших стране, которой давно уже нет, как давно уже нет тех парней, что застыли – замерли на чуть пожелтевших фотографиях, – время нашей юности безвозвратно ушло, и его точно так же нельзя повторить, как невозможно дважды войти в одно и то же течение несущей свои воды реки... вот – дивизионный писарь, после отбоя писавший "память о службе" на титульных листах наших дембельских альбомов красивой славянской вязью... вот – симпатичный Женька, который мне нравился, – отслужив год, Женька поступил в военное училище и – сгинул в других лабиринтах жизни, исчез для меня навсегда... а мог бы стать пятым – нравился Женька мне очень... кого – то я помню лучше, кого – то уже не помню совсем, но эти четверо... отпивая мартини, я смотрю на лица тех, с кем не просто свела меня судьба на период службы, а кто стал для меня олицетворением м о е й армии: Толик, Серёга, Вася, Валерка... молодые, горячие, неизменно щедрые, безоглядно сладкие мгновения подлинной армейской дружбы в её истинном – античном – значении... мгновения никому не видимого кайфа – это, и только это по – настоящему осталось в моей памяти от собственной службы... а потому и сама армия – м о я армия – навсегда осталась в моей памяти как что – то светлое, напористо молодое, беззаботное, безоглядно счастливое... Антон уверен, что его служба – это время, потраченное напрасно, и он, наверное, прав... он по – своему прав! А для меня годы службы – время фартовое, и я никогда не смогу ему, Антону, объяснить – рассказать, почему это так... да и можно ли это всё объяснить на пальцах – на словах? Антон сказал: "Серёга, Толик, Васёк, Валерка... все нормальные пацаны" – и я в этом нисколько не сомневаюсь... вот только вспомнит ли их мой племянник Антон спустя два десятка лет так же отчетливо зримо, как спустя годы вспоминаю Васю, Валерку, Серёгу и Толика я? Вряд ли... у каждого, в армии отслужившего, остаётся в жизни с в о я армия, и потому... потому – никому и ничего не нужно объяснять, – я, откладывая альбом в сторону, тянусь за "сотовым"...

Эдик приезжает через полчаса. Как всегда, он улыбчив, немногословен, предупредителен... как всегда, спокоен, – мне Эдик нравится.

– Будешь мартини? – говорю я, закрывая за ним дверь.

– Я ж за рулём, – отзывается Эдик.

– А мы что – куда – то поедем? Юлька твоя готовится к сессии – ей, как ты сам мне об этом сказал, сейчас не до тебя... а потому – раздевайся и проходи. Мы никуда не поедем.

Эдик, понимающе улыбнувшись, снимает куртку. Дома у меня он не впервые, и потому я ему не подсказываю, что делать с курткой, – он сам открывает шкаф, вешает куртку на плечики.

– Ну, так что – мартини? Или, может быть, выпьешь водки? Я тебе сделаю бутерброды...

– Вы же, Виталий Аркадьевич, знаете, что я не большой любитель спиртного, и мне всё равно что пить, – спокойно говорит Эдик – Главное, чтоб немного...

Эдику, как и Антону, двадцать лет. Но в армии Эдик не служил – откосил... может, оно и правильно. Хотя, я думаю, окажись Эдик в армии, у него – в отличие от моего племянника Антона – остались бы о службе совсем другие воспоминания... Антон, кстати, не знает, что уйти в армией помог ему я: любимый племянник попал в прескверную историю, и, чтоб спасти его, мне посоветовали отправить его в армию... и хорошо, что я это сделал – на какое – то время в армию его спрятал, – Антон понятия не имеет, от какой "жопы" я его спас полтора года назад... и Эдику я тоже помог не в самую лёгкую для него минуту, но здесь была история совсем другая – ничего криминального в проблемах Эдика не было. Работает Эдик у меня водителем – возит меня уже почти год, причем возит не только на служебной машине, но и на моей, и на своей со

бственной... доверенный человек! Но прежде, чем ему довериться, я – по своим каналам – навёл о нём справки и везде получил сведения, меня вполне устраивающие... помимо этого, несколько раз я лично сам тестировал Эдика на искренность и порядочность, моделируя разные ситуация, о которых он знать не мог, и результаты этих проверок – тестов оказались такими же положительными, как и сведения из объективок, лежащих у меня в сейфе, – потому – то и стал Эдик не просто водителем, а человеком доверенным, в каком – то смысле приближенным... собственно, что мне в нём нравится? Эдик немногословен, предан, неглуп... вообще – то, последние два качества редко сосуществуют вместе: люди неглупые, как правило, амбициозны, что, в свою очередь, мало способствует бескорыстной и искренней преданности – такова диалектика; диалектика, в которой Эдик – приятное исключение... А ещё – у него обалденная попка... правда, у Эдика есть девушка – Юля, но это нисколько не мешает ему отдаваться мне, причем в постели немногословный Эдик становится и страстным, и горячим... словом, отличный парень!

– Кстати... там, на журнальном столике, – говорю я, – лежит мой дембельский альбом. Армейские фотографии... посмотри, если хочешь. Ты не служил – в этой "жопе", как сказал сегодня мой отслуживший племянник, не был, а я...

Неожиданно мне приходит в голову забавная мысль, и я, на секунду запнувшись, мгновенно просчитываю возможные последствия возникшей идеи... впрочем, это уже профессиональное – просчитывать плюсы – минусы произносимых слов... плюсов никаких нет, но и минусов никаких я не вижу, то есть минусов тоже нет – и потому я, с внезапно возникшим задором глядя на Эдика, говорю:

– Эдик! Хочешь бонус? Прямо сейчас... – я называю сумму, от которой у невозмутимого Эдика чуть заметно вздрагивают ресницы. Понятно, что предложенная мною сумма не идёт ни в какое сравнение с теми суммами, что успешно осваиваются предприимчивыми людьми на строительстве зимней олимпиады в субтропиках, и тем не менее... тем не менее, сумма вполне приличная – впечатляющая... во всяком случае, для Эдика; весело глядя Эдику в глаза – наслаждаясь его замешательством, я повторяю сумму. – Хочешь?

– Я могу отказаться? – уточняет Эдик после секундного замешательства.

– Разумеется, – смеюсь я. – А чего это вдруг ты напрягся? А? Я не собираюсь предлагать тебе криминал... от тебя, поверь мне, вообще ничего не потребуется! Хочешь?

– Нет, – спокойно отзывается Эдик, глядя мне в глаза. – Не хочу.

Вот черт! У другого сейчас бы от предвкушения забилось – застучало сердце, а Эдик... Эдик: "не хочу"... впрочем, зная Эдика, я не очень удивляюсь его отказу... не удивляюсь, и всё равно... всё равно мне становится любопытно – мне хочется услышать, как он объяснит свой отказ.

– Значит, не хочешь... хорошо, давай сделаем вид, что я твой ответ не расслышал. А почему ты не хочешь – я могу это знать?

– Виталий Аркадьевич, нет же никакой логики, – Эдик, говоря это, спокойно улыбается. – Судите сами: вы утверждаете, что от меня ничего не потребуется, и в то же время называете в качестве бонуса более чем приличную сумму... так не бывает! Сумма, вами названная, никаким образом не соответствует вашему же условию "ничего не потребуется делать"... следовательно, зачем обещать то, что не имеет под собой никакой логики?

– Хм, это что ж получается... я обещаю сейчас тебе то, что не имеет под собой никакой логики? Говоря проще, мое обещание – в случае твоего везения – окажется невыполнимым... так? Получается, что ты... что – беспокоишься о моей репутации? – Я смотрю на Эдика с нескрываемым любопытством.

– Ну... я об этом не думал, – отзывается Эдик. – Я о том подумал, о чем вам сказал: об отсутствии логики в ваших словах.

– Ладно... пусть будет так, – говорю я.