Близкое знакомство. Часть 4

– Чего я хочу? Секса хочу! Но... поверь, хочу я не только секса! Я хочу, Артём... хочу, чтобы стали мы друзьями – настоящими друзьями... жить вместе – вдвоём в одной комнате... понимать друг друга с полуслова... это же кайф! Кайф – быть настоящими друзьями...

– А что... – Артём на мгновение запнулся, подбирая слова, – быть друзьями без траха... ну, то есть, просто... просто друзьями быть – нельзя?

– Почему нельзя? Можно... прожить вдвоём в одной комнате можно и без секса, да только... я лично не понимаю, зачем двум современным симпатичным парням отказывать себе в упоительном удовольствии, если удовольствие это в нашей ситуации вполне доступно... было б глупо профукать такую возможность!

– А какая у нас ситуация? – проговорил Артём, снова подумав, что Марат почему – то решил, что он, Артём, голубой, а решив так, тут же вообразил, что с ним, с Артёмом, можно э т о делать... навалился сверху – подмял под себя... ситуация, блин... но ведь это не так! Он, Артём, не педик – не голубой!

– Ситуация совместного проживания в одной комнате – вот какая у нас ситуация, – отозвался Марат, медленно, с наслаждением вжимаясь членом в член.

– А что... если жить вдвоём в общежитии, то – обязательно надо трахаться? А остальные... все остальные, которые тоже живут по двое в комнате... они что – обязательно трахаются?

– Нах мне остальные! Я про себя и про тебя – про нас – говорю... какое мне за дело до остальных! Обязательно, необязательно... в том – то и дело, что необязательно! Необязательно, Артём... – Марат проговорил всё это с видимым сожалением, и в глазах его сквозь поволоку страсти тоже засквозило сожаление.

– Ну вот... необязательно... – произнёс Артём, одновременно думая о том, что лежать под Маратом ему приятно... и оттого, что он об этом подумал, слова его прозвучали как – то вяло, без должной уверенности, как будто он говорил вопреки желанию – говорил, потому что т а к говорить было нужно... но – кому это было нужно? Артём лежал под Маратом, раздвинув в стороны ноги, член у Артёма, придавленный членом Марата, был сладостно напряжен, так что малейшее шевеление Марата доставляло Артёму сладчайшее удовольствие... а Марат шевелился практически постоянно: разговаривая, он сладострастно елозил по Артему, тёрся членом о член... да, всё это было, как ни крути, ему, Артёму, приятно – физически приятно, так что, сказав "необязательно", Артём в тот же миг подумал, что слово это несёт в себе какую – то аморфность, то есть размытость, невнятность, неопределённость... что значит "необязательно"?

Можно не делать, а можно... в теле Артёма невидимо плавилась истома наслаждения, и всё было уже не так однозначно, как это казалось Артёму ещё пару минут назад, когда он, вырываясь из – под Марата, уверенно твердил "пусти".

Настрой у Артёма менялся, – парень уже не дёргался, не вырывался, и Марат, видя это, с удовлетворением подумал, что дело идёт на лад... да и как могло быть иначе? Может быть, всё развивалось не так быстро, как этого хотелось бы, но – никуда он не денется, этот сомлевший от кайфа пацан – первокурсник! И даст пососать... и сам возьмёт – у него, у Марата... и ноги раздвинет, поднимет их вверх – распахнет свои сахарно белые, сочно упругие половинки, открывая желанный вход... никуда он уже не денется!"Я не педик"... ага, ещё не было ничего, а он уже млеет – уже приторчал... да и как может быть иначе?

Жить в одной комнате – день при дне, бок о бок... и – не пользоваться такой возможностью?!"Я не педик!" Ну, не педик – не голубой, не гей... по жизни не гей – и что с того? Чтоб кайфовать в формате "парень – парень", вовсе не обязательно быть голубым по жизни... совсем не обязательно – кайф этот доступен любому парню!"Педик", "не педик"... это важно скорее для жизни, а не для секса: в жизни нужно делать карьеру, нужно общаться с десятками, с сотнями самых разных людей, и вопрос "не той" сексуальной ориентации может породить массу проблем, потому как в мире – в сознании людей – всё ещё бытуют извращенные представления о тех, кого называют геями, голубыми... словом, в жизни ты, если слаб в коленках, говоришь – утверждаешь "я не педик", даже если на самом деле всё обстоит наоборот.

А в сексе... "педик", "не педик" – какая, нах, разница?. . Марат, глядя на притихшего Артёма, явно выжидающего, что будет дальше, мысленно улыбнулся, вспомнив где – то прочитанную фразу: "Деточка, все мы немного педики – каждый из нас по – своему педик!" Ну, а что? Все правильно: все мы – каждый по – своему... Истина эта универсальна, потому как способность получать полноценное удовольствие от однополого секса заложена в человеке самой природой, а это значит, что каждый является потенциальным педиком... каждый – по – своему.

Кто – то – по жизни, а кто – то... кто – то лишь практикует однополый секс, и не более того, причем таких – практикующих – подавляющее большинство: кто – то бывает "педиком" только в юности – в пору взросления, когда желание сексуальной активности бьёт через край, а кто – то становится "педиком" лишь на период службы в армии – по причине отсутствия лиц пола другого, противоположного; одни это делают, будучи пьяными; другие пробуют из любопытства; кто – то кому – то подражает; кто – то даёт себя трахать за деньги; а у кого – то эта потенция не реализуется вовсе – ни в какой форме на практике не проявляется, но и это означает лишь то, что либо в жизни такого человека ни разу не сложилась, не склеилась ситуация, располагающая к сексу в формате "парень – парень", либо ни разу не встретился в жизни человек, пожелавший увлечь за собой хотя бы однажды – в этом возможном для всех направлении... только и всего!

Марат, не стирая с лица выражение видимого сожаления – с сожалением глядя Артёму в глаза, вздохнул:

– Значит... что получается? Получается, что наше знакомство по – настоящему – по – мужски – не состоится... отменяется наше знакомство? Так?

Понимая, что Артём уже вполне конкретно приторчал – что никуда он уже не денется, Марат проговорил всё это с одной – единственной целью: вынудит

ь Артёма хотя бы отчасти, хотя бы косвенно стать со – участником происходящего, проявить хоть какую – то инициативу со своей стороны, чтобы ему, первокурснику Артёму, не казалось, что старшекурсник Марат захотел его использовать исключительно для собственного удовольствия... в конце концов, секс на началах паритетных и секс с доминированием одного над другим – это вещи совершенно разные, и теперь Артёма мог пугать уже не сам однополый секс, а мысль о том, что в сексе этом ему, Артёму, отводится малоприятная роль быть подставляющим, дающим не по воле своей, а под давлением, по принуждению...

мало кто любит, когда его принуждают, вынуждают что – либо делать, и потому сопротивление у Артёма может разгореться с новой силой, причем сопротивляться он будет уже не сексу, а сопротивляться он будет чужой воле, вообразив, что секс этот ему не предлагается, а навязывается помимо воли его, – мысль о принуждении закономерно может трансформироваться в мысль об унижении, и тогда...

– Выходит, что друзьями – настоящими друзьями – мы не станем? – проговорил Марат, глядя Артёму в глаза.

Настроение Марата – в глазах Артёма – изменилось так неожиданно, а сами вопросы в контексте предшествующих Маратовых слов прозвучали настолько нелогично, что Артём чуть было не воскликнул "Почему?", но, вовремя спохватившись, прикусил язык, – Артёма, возбуждённого, лежащего под Маратом с гудящим от напряжения членом, раздирали противоречивые, диаметрально противоположные чувства... и, как говорится, было от чего!

Ничего подобного не ждавший и потому ничего не понявший в первые мгновения, когда Марат неожиданно навалился на него сверху, подмял его под себя, всерьёз перепугавшийся в следующие минуты, когда, наконец – то, до него дошло, ч т о и м е н н о парень – третьекурсник от него хочет, с перепугу успевший подумать – вообразить, что он попал в логово маньяка, который его, семнадцатилетнего парня, приехавшего сюда на учебу из далекого зауральского города, изнасилует и даже, быть может, убьёт, Артём, безуспешно пытаясь вырваться, вывернуться из – под вдавившегося в него возбуждённого Марата, интенсивно дёргаясь и трепыхаясь, совершенно неожиданно почувствовал, как невесть почему возникшее возбуждение помимо его воли стало нарастать, ответно разгораться в нём самом, – член Артёма, стремительно затвердевая, сам собой налился сладостным зудом, и таким же зудом заполыхало в промежности, в мышцах ануса, во всём теле...

В комнате был полумрак, Марат, обдавая лицо горячим дыханием, жарко вдавливаясь телом в тело, сладострастно тёрся своим напряженным членом о напряженный член Артёма, и Артёму было уже не страшно, а было лишь необычно, что всё это с ним, с Артёмом, происходит – что, разведя ноги, он лежит под парнем, что тела их, отделенные друг от друга лишь тонкой тканью трусов, не просто соприкасаются, а жарко, горячо вжимаются одно в другое и что всё это, вместе взятое, странным образом доставляет ему, Артёму, приятно, и даже не просто приятно, а сладко ноющее во всём теле неизбывное удовольствие, – Марат, подбивающий Артёма на секс, уже не казался Артёму насильником – маньяком, а казался ему обычным парнем... ну, то есть, обычным парнем – педиком, по ошибке вообразившим, что Артём – точно такой же педик, как и он сам... конечно же, это не так – Марат ошибся! Марат заблуждается, потому что Артём... он, Артём, совсем не такой... не такой, как Марат!

Не такой... а какой? Влажно залупившийся член в трусах у Артёма был тверд, как камень, и сладость, переполнявшая член, была такой концентрации, что ему, Артёму, уже самому хотелось... хотелось какого – то продолжения... ну, а что? Да, он не педик... ну, не педик – и что с того? Может, Марат тоже не педик – не настоязщий педик, а лишь прикалывается... ну, то есть, хочет просто перепихнуться – просто покайфовать... "вжик – вжик, и опять – мужик"... может такое быть?

Ох, как всё это было неожиданно – совершенно неожидаемо... Ещё час назад, сидя с Маратом за столом – неспешно лакомясь виноградом, Артём ни о чём таком не мог даже помыслить, ничего подобного не мог предположить, а теперь он лежал под Маратом в постели, возбуждённый, растерянный, не зная, что делать – что говорить, что отвечать... Да, он не педик! Не педик. Но если никто не узнает об этом – никто об этом не будет знать, то... в чём проблема? Можно ж побыть н е м н о ж к о педиком – типа того, что тоже приколоться... Понятно, что он никогда не согласился бы на такой секс, если б Марат предложил ему потрахаться в то время, когда они вместе шли по улице, или когда, говоря обо всём и ни о чем, сидели за столом – пили, заедая виноградом, марочное вино... точно не согласился бы!

А Марат, ни о чём не спрашивая, ничего не объясняя, навалился на него, лежащего в постели, подмял его под себя, возбужденно вдавился в него горячим телом, стал бесстыдно тереться членом о член – и возникло, разгорелось помимо воли ответное возбуждение, сладким огнём переполнило тело, так что не было уже никакого желания сопротивляться... да и надо ли... надо ли сопротивляться? Если, как только что говорил Марат, трахнуться однополом формате может каждый, то... может, не стоит противиться, а надо поддаться на уговоры Марата, и – будь что будет... другие же пробуют – делают это... делают, и... неужели потом им не стыдно?!

– Потом будет стыдно... – глухо проговорил Артём, уходя от прямого ответа на вопрос, быть или не быть им "настоящими друзьями"... никогда он, Артём, не думал, что дружба между парнями должна подтверждаться или скрепляться сексом! Странные у Марата взгляды на дружбу... а может быть, ему кажется это странным потому, что у него, у Артёма, никогда не было такого – н а с т о я щ е г о – друга, а те пацаны, которых он называл друзьями, были друзьями н е н а с т о я щ и м и?

– Кому будет стыдно? – Марат, глядя Артёму в глаза, улыбнулся.

– Мне... и тебе... нам будет стыдно, – отозвался Артём, но в интонации его голоса не было никакой уверенности, так что слова его про стыд прозвучали не утвердительно, а скорее вопросительно, словно он сам сомневался в том, о чём говорит.