Неугомонное купе. Часть 2

Она молча переварила сказанное. Получалось, что это не я совращаю ее, а она сама напрашивается, в то время как я всячески пекусь о ее невинности. Рука на моем боевом скакуне дрогнула, но вместо того, чтобы ослабить захват, сжала его еще крепче. Так и подмывало сказать: "Не бойся, девочка, никто не лишит тебя сладкого".

Вместо этого я коснулся рукой ее шейки, нежно обхватил сзади, постепенно усиливая захват, слегка развернул голову крошки, наклонился сам и коснулся ее губ своими. Она ответила на удивление жадно. Для своего возраста целовалась она хорошо, с легкой вибрацией и покусываниями. Я без торопливости провел ноготками по ее спине вниз, но уже не через простыню, а плавно сдвигая ткань в сторону. Светочка изогнулась, прижимаясь ко мне нежной девичьей грудью. Бюстика на ней не было, только тоненькая футболка.

Моя рука добралась до полоски трусиков и продолжила путешествие в обратную сторону, уже под майку. Я оторвался от ее губ, что позволило обоим жадно глотнуть воздуха, выпрямился сам и потянул ее за собой, практически усадив рядом:

– Тебе говорили, что ты сказочно хороша?

– Нет, – уже слегка кокетливо ответила она.

– Просто юная богиня, – второй рукой я подхватил край футболки и потянул вверх:

– Подними руки, – она на мгновение замерла, после чего все же решилась, и еще один рубеж обороны остался позади. Словно по заказу, в этот момент поезд начал подъезжать к какой – то крупной станции, и в купе опять стало светлеть. Девочка потянулась за простыней, но сама же поняла бессмысленность попытки и замерла. Теперь я мог полюбоваться девичьей грудью. Бюст у Светочки был небольшой, но очень аккуратный, где – то между первым и вторым размером с небольшими светло – коричневыми сосками диаметром сантиметра три – четыре. Слегка грушевидные прелести были самую малость, почти незаметно, разведены в стороны.

– Когда смотрю на тебя, то чувствую себя художником, – я коснулся руками нежных, в меру упругих, чаш: – такое впечатление, что они застыли и ждут своего Микеланджело.

Даже при относительно скудном освещении было заметно, что ее щеки начал заливать румянец, однако это не входило в мои планы. В Игре самое главное – точно ощущать баланс между романтикой и эротикой:

– Смотри, какое интересное сочетание, – я оторвал правую руку от груди малышки и, слегка развернувшись, опустил ее на вновь освещенную попочку посвистывающей попутчицы: – утренняя свежесть красоты юности и вечерняя томность очарования зрелости.

Девочка уставилась на то, как моя рука совершенно бесцеремонно поглаживает почти торчащие в проход между полками ягодицы, постепенно заворачивая за обводы контура в самую манящую и сокровенную область. Судя по выражению ее глаз, она смотрела на мою руку, но видела горячего мустанга соседа сверху. Я же, почти достигнув нежных складок, которые появляются между женскими ягодицами при поджатии ног, отвел руку и притянул девочку к себе:

– Погладь ее... Не бойся, она не проснется.

Интересно было наблюдать за борьбой любопытства, желания и страха на ее лице. Моя последняя фраза подхлестнула решимость, и она, осторожно протянув руку, коснулась верхней ягодицы. Я, одной рукой прижимая к себе Светочку, другую положил на нижнюю половинку попы соседки, поцеловал девочку в ушко, в шейку, погладил рукой ее грудь. При этом мы в две руки поглаживали изумительное седалище соседки по купе:

– Хочешь потрогать ее там?

– А можно?

– Себя же ты трогала.

Логика хромала сразу на все ноги, но Светочке это было неважно, ее рука воровато прокралась к потаенным прелестям пьяной барышни, опередив даже мою руку. Попочка дамочки была сухой, а вот киска – сильно увлажнена. Я отодвинулся чуть дальше от окна и подвинул за собой девочку, чтобы нам удобно было не только ласкать, но и смотреть. Света в купе было уже достаточно даже для того, чтобы увидеть, что интимная область нашей спящей красавицы была тщательно выбрита. В те времена редкая из женщин осмеливалась делать себе прическу в области бикини.

Светочка аккуратно касалась пальчиками губ и нежных складок попутчицы. Я же, убедившись в обилии смазки, перехватил руку девочки и завел два ее пальца в легко раскрывающуюся щель. Левой рукой я почувствовал, как бешено заколотилось юное сердечко. Я вынул ее руку и поднес к носу. Как не удивительно, спермой практически не пахло, по – видимому, паренек кончил глубоко внутри, аромат же смазки просто сводил с ума. Я поднес шаловливые пальчики к носу крошки:

– Понюхай, это – аромат женщины, аромат ее страсти, – я нежно повалил Светочку на полку и провел рукой по животику, трусикам и ножкам: – чтобы женщина так захотела, ее нужно ласкать, целовать, говорить нежные слова, – правая моя рука скользила по груди, едва заметно касаясь кожи и изредка задевая соски, в то время как левая гладила ножки, преимущественно бедра, акцентируя внимание на внутренней стороне. Не знаю, как это получилось, но ножки у Светы оказались слегка раздвинуты, ровно настолько, что рука моя проникала между ними без особого усилия. Постепенно она продвигалась все выше и выше, приближаясь к тоненькой полоске трусиков.

Стоило мне коснуться белой, но уже слегка влажной ткани, как ее ноги сомкнулись и согнулись в коленях, при этом девочку сотрясла легкая дрожь. Я улыбнулся:

– Так и до оргазма недалеко. Знаешь, что это такое? – Светочка прыснула. Я развил тему дальше:

– То есть, уже доводилось... Тогда я могу помочь тебе.

– Нет, – девочка вывернулась из – под моей руки и перевернулась на живот.

– Что нет? Не доводилось? – не настаивая, я провел рукой по ее спине, рассматривая ее попочку. Зрелище стоило того, чтобы не переживать по поводу потери контакта с нежной кожей внутренней стороны бедра – формы прелестных девичьих ягодиц приближались к идеальным.

– Доводилось: – ее явно мучили какие – то сомнения.

– Тогда в чем дело? – моя левая рука перешла со спины на выступающие полушария малышки, в то время как правая вновь легла на филейные места барышни на соседней полке.

– Я стесняюсь, – выдавило из себя несчастное дитя с заметным усилием.

– Не переживай, все стесняются. Стыд, как и страх, приходится преодолевать, – с этими словами я поднялся с ее полки и быстро снял штаны вместе с трусами, забросив их на свою полку: – а тебе нечего стесняться – о твоей красоте будут слагать стихи и песни. С такой осиной талией и очаровательной попочкой тебе открыты все дороги – хоть на эстраду, хоть в кино.

Я медленно потащил трусики с ее бедер. Она попыталась перехватить мою руку своей:

– Пожалуйста, не надо.

– Твоя стеснительность делает тебе честь, но она помешает тебе получить удовольствие. Я вот тоже стесняюсь, но беру себя в руки и преодолеваю ее, – с этими словами я перехватил девичью руку и положил ее на свой уже ничем не прикрытый и стоящий колом посох.

Света вздрогнула. Не знаю, сработала ли убедительность моих аргументов или весомость фактов, но больше сопротивления медленному стягиванию трусов девочка не оказала. Поезд тем временем остановился на станции, и в купе стало совсем светло и тихо, если не считать посвиста и всхрапываний попутчиков. От поглаживаний я перешел к поцелуям упругой и шелковистой кожи девичьих ягодиц, при этом пришлось нарушить контакт с ее подрагивающей рукой, но, судя по прерывистому дыханию юной красотки, ей вполне хватало новых ощущений.

Нежные поцелуи и легкие почесывания постепенно переросли в страстные объятия и неистовые покусывания. Почувствовав в как

ой – то момент, что ее ноги расслабились, я немного развел их в сторону и теперь мог любоваться девичьей киской, которую впервые увидел с верхней полки. На этот раз перехватывающее дыхание зрелище открылось мне с нового ракурса. Оно было настолько эротично, что у меня все равно не хватит словарного запаса, чтобы хоть как – то сносно передать то незабываемое очарование, которое производила открывшаяся передо мной картина. Малые губы Светочки не были полностью спрятаны за большими, как у большинства девочек, а даже слегка расходились в стороны, всего лишь самую малость, но этого было достаточно, чтобы возникало неодолимое ощущение зова.

Целуя фантастическую попочку, правой рукой я поглаживал спинку малышки, а левой – ее стройные ножки, при этом моя левая рука и губы постепенно продвигались друг навстречу другу. За окном объявили отправление, несколько секунд спустя поезд дернулся, и в этот момент мои пальцы коснулись заветных губ. Стартовый рывок вагона замаскировал непроизвольное вздрагивание девочки, и я наконец – то погрузился во влажный жар плоти. Точнее, не я, а мой указательный палец – дырочка, как и следовало ожидать, оказалась маленькой, остальные пальцы заскользили по нежным складкам промежности, изредка касаясь чувственного бутона страсти.

Ощущения были настолько фантастическими, что я сам едва не потерял голову, однако быстро взял себя в руки и с некоторым усилием протиснул вслед за указательным пальцем средний. Света застонала не столько от страсти, сколько от боли, я же изобразил недоумение:

– Вот те здрасьте. А говорила, что девушка, – ее плева даже завибрировала от такого наглого вранья, и я аккуратно вывел указательный палец. Крошка ошеломленно молчала.

– Ты что – нибудь засовывала туда? – жестко спросил я. Она вздрогнула:

– Нет.

– А пальчики? – ее молчание было красноречивым утвердительным ответом: – я же говорил, что это надо делать аккуратно. И что теперь? Какой идиот поверит в твою девственность? Черт побери, не девочка и не женщина. Плеву растянула, но не порвала. Сексом заняться не сможешь, а жених устроит тебе скандал в брачную ночь за то, что не дала ему раньше.

– Что же делать? – девочка была на грани истерики.

– Решать тебе. Хочешь остаться полудевочкой – полуженщиной, чтобы любому гинекологу было ясно, что ты занималась мастурбацией?

– Не хочу, – судя по всему, слезы уже потекли по прекрасному личику.

– Тихо, крошка, не плачь. Если ты твердо решила, то можно это дело поправить.

– Как?

– Просто скажи: "Я хочу быть твоей".

– Я: хочу: быть твоей: – сквозь всхлипы вытолкнула слова Светочка и уткнулась в подушку.

– Я тоже хочу тебя, сладкая моя, – шепнул я крошке в самое ушко, после чего приподнял ее бедра правой рукой и подогнул ей колени. Теперь малышка оказалась в одной из самых развратных для меня поз – на четвереньках с широко разведенными ногами и спиной, прогнутой настолько сильно, что грудь лежала на постели. Хотелось продлить прекрасное мгновение, но надо было спешить – после такой встряски возбуждение девочки быстро угасало, несмотря на то, что мои шаловливые пальчики едва заметно касались ее самых чувствительных мест даже в разгар напряженного разговора.

Я наклонился и лизнул ее киску языком. Спина прогнулась еще сильнее, хотя мне казалось, что дальше уже некуда. Коснулся губами нежных складок, настолько тонких, что малыми губами их можно было назвать только условно, вобрал в себя их переплетение, поласкал бугорок зубами и языком. Всхлипы, и до того едва слышные, стихли совсем. Пора было переходить к следующей стадии грязных танцев. Я стащил с себя футболку и бросил между ее ног. Хотя плева у девочки была тонкая и нежная, оставлять такие следы было бы глупостью.

Проверив увлажненность моего давно уже рвущегося в бой проказника, я медленно поводил им по сочным складкам девичьих губ. Не надавливая, прицелился, уточнил при помощи пальца направление ввода, немного приподнял девичий стан, чуть – чуть раздвинул руками соблазнительные ягодицы и резко втолкнул мое окаменевшее чудовище в сокровенную девственную пещерку. Подушка частично поглотила звук, но даже с таким глушителем вскрик получился излишне громким. К счастью, поезд уже набрал ход, и на фоне лязгающих стрелок оказался неплохо замаскированным.

Я повалил Светочку на полку и погладил по головке:

– Тихо, прелесть моя, тихо. Все уже позади. Не будем никого будить. Ты же сама этого хотела.

Похоже, мне удалось удачно провести дефлорацию с первого раза – налившийся силой возбуждения поршень был схвачен плотно, но равномерно, без излишнего перетягивания в районе основания. Я аккуратно, не двигая тазом, поцеловал ее в шейку и укусил за ушко – малышку начало потихоньку отпускать. Повернул ее голову набок и приник к девичьим трепещущим губкам своими, она нежно ответила.

Поезд вышел наконец – то за пределы населенного пункта, и в купе потемнело, хотя так темно, как раньше, не стало – по – видимому, приближался рассвет. Я продолжал гладить и ласкать Светочку, дитя отвечало мне, понемногу забывая о страхе и боли. Я слегка подвигал тазом. Она вздрогнула, но при этом немного пошевелила бедрами, спустя несколько секунд она уже вовсю отвечала мне. Самое обидное, что у меня не было с собой презервативов. Так почему – то всегда – стоит их забыть, как нарываешься на что – то действительно стоящее. Но не хватало еще, чтобы эта изумительная малышка залетела. Вдруг мне в голову закралась безумная мысль:

– Светик, а у тебя месячные давно кончались?

– Ммм?

– Месячные когда были?

– Недавно.

– А кончились когда?

Девочка напряглась, ей явно сейчас не хотелось ни о чем думать, тем более, о таком неприятном. И все же умственные усилия не пропали даром:

– Вчера утром.

Если уж пошла карта, то вся в масть. Спасибо тебе господи, что вразумил спросить. Об этом теперь тоже можно было не беспокоиться:

– Замечательно, – я хотел ей сказать, что без презервативов можно безопасно заниматься любовью только дня два – три после месячных, но крошка сейчас плавала где – то очень далеко от купе несущегося в предутреннем сумраке поезда. Я решил отложить лекцию на потом, в конце концов, дальнейшая ее жизнь – не моя забота, и я – не ее хлопотливая тетушка. Тем более в этот замечательный момент, когда лежащая подо мной невинная девушка с нежным чувственным ротиком и огромными голубыми глазами наконец – то расслабилась и в полной мере получала удовольствие от движений моего таза, то ласковых, то страстных.

Я подсунул одну руку ей под грудь, а другую – под бедро, коснулся пальчиками чувственного бугорка, сделал всего два – три движения пальцем, и девочку сотряс настолько сильный оргазм, что весь мой сексуальный опыт не помог мне сдержаться, и я со сдавленным рыком разрядился в ее пульсирующую киску. Чтобы хоть как – то заглушить звук, повалился на девчонку и воткнулся лицом в подушку. После нескольких бурных конвульсивных движений мы замерли и блаженно растеклись по полке.

Несколько секунд спустя я понял, что вес моего тела мешает хрупкой девчушке дышать, и отвалился на бок спиной к стенке. Светочка облегченно втянула воздух. Необыкновенная легкость наполнила меня, я поплыл в каком – то сизо – розовом угаре наслаждения, нежная и ласковая малышка несмелой ручкой гладила мою ногу. Все было так замечательно, что я не сразу уловил, когда произошло изменение акустической картины окружающего. Чего – то не хватало в ставшей привычной какофонии звуков ночного поезда.