Папа, мама ну и я, вместе дружная семья
Фаза - первая...
Семейный разговор с мамой.
Раздался узнаваемый звук щёлкнувшего замка, потом открываясь, знакомо скрипнула дверь. Шуршание одежды, пара шагов, опять скрип двери, уже закрываясь.
- Привет! Дома есть кто? - голос мамы.
- Привет ма... - воскликнул я, отрываясь от тетрадки, в которой делал запись.
- Ты один? - вопрос сопровождался шагами и шорохом материи.
Раздевается, понял я.
- Да! Отец ещё не пришёл. Кстати, он не мог тебе дозвониться. Позвонил мне. Сказал что у них мероприятие, придёт в девять...
- Ага... Опять пиво пьют... - весело прозвучал мамин голос.
За спиной раздались шаги, остановившиеся рядом со мной, и голос матери произнёс:
- Что опять много задали? Я же говорила, что надоть поступать в университет... Щас бы дергал за сиськи сокурсниц, и в потолок плевал!
- Ну что ты ма! Хоть где учиться надо, а девок за титьки дергать можно и здесь, в свободное от учёбы время, - наставительно произнёс я, - да я и не к занятиям готовлюсь...
- Господи, - похоже, всплеснула руками, она так всегда делает, когда волнуется, - опять квалокиум...
- Коллоквиум, - машинально поправил я её, - нет. У меня завтра другой вопрос. Вот и готовлюсь.
- Учись сын, учись! - погладила она меня по голове. - Ты мой умница-разумница! Выучишься, сисдминам станешь, - и вздохнула...
- ... - теперь вздохнул я, и снова, поправляя её, произнёс - системным администратором компьютерных сетей, сисадмином...
- Ну, так я так и сказала, - выкрутилась она, а потом, всполошившись, продолжила - что за экзамен-то в ноябре? - и заглянула в ноутбук.
Я, сделав очередную запись, повернулся к ней.
- Ага! - хитро поглядывала она на меня, - знаешь ведь, что обманывать старших нехорошо!
Лицо её отрешилось от бытия, став одухотворенным.
Всё же мамка у меня молодец и красавица! Я не уставал опять и опять любоваться ей! Даром что сорок лет стукнуло! Стройная, высокая, черные волосы почти до пояса «вороным крылом» падают за спину, большие и тёмные почти чёрные глаза... Огромные и длинные ресницы и тонкие ниточки бровей над ними. А какие губы! Красные без всякой помады, в меру пухленькие, так и хочется их целовать и целовать...
- А кто обманывает? - вернулся я из созерцательного ступора.
- Вона! Порнушку смотришь! Про меня забыл! Хоть бы позвал, старенькую, глянуть одним глазком!
Я оглянулся на экран. Стоп-кадр показывал, как парень ласкал своей ещё более молодой подружке титьки. Одну рукой, а другую, засосав ртом.
- Это ты-то старенькая? - не удержался я, - а кто на медне папаню чуть до инфаркта не довёл? Давай ещё, хорошо, но мало... Секса много не бывает... - передразнил я её.
- Ну, перестаралась... - смутилась, покраснев мама, - но ведь его дома целых два дня не было! Проклятые командировки... - оправдываясь, она пустила слезу.
И тут же «перешла в наступление»:
- Ты от темы-то не уходи! Во ещё умник! - ласково проворчала она, - смотришь? - кивнула на экран, - и один! - тональность повысилась.
- Да, я ж для дела! - пытаюсь оправдаться.
- Увижу, что дрочишь, прибью! - показала она мне кулак, - давай колись! А то за спиртовкой и плоскогубцами пойду! И иглы возьму... - шутливо пригрозила она.
- Да я и не скрываю ничего, - заныл я.
В это время мамочка распахнула полы халатика и стала растирать живот и груди покрытый красными следами от тесного корсажа и лифа.
- Ох и чешется... - пожаловалась она, - сил мои дамских нетути!
Я любовался её стройным телом с чисто эстетической точки зрения. Ведь она моя мама и я её уважаю.
- Говорил же тебе - выбрось этот корсет! Не нужен он тебе. Ты и так красивая! - завёл я старую песню, - а ты... - толстая стала, он меня стройнит!
Она глянула вниз, рукой даже чуть приспустила трусики, продолжая второй растирать груди:
- Вона! Живот торчит! Растолстела!
- Тебя не переубедишь, - я ласково провёл пальчиками по якобы торчащему животу, - и где здесь что торчит?
Она с трудом собрала пальцами на животе тонкую складочку жирка, поверх мышц и довольно ткнув пальцем, произнесла:
- Во! Видишь... - а лицо стало грустным...
- Слушай, - устало сказал я, - а ты сходи в общественную баню и посмотри там, на ба... , женщин, - поправился я, - вот и увидишь толстых!
- Так ты что? Подглядывал в женской бане?! - опять запаниковала она.
- Нет! - отрезал я.
- Теперь верю! Прямо вылитый отец! Тот, так же! Сказал как отрезал! - умилилась она.
- Хватит чесаться... А то расцарапаешь кожу, опухнет, хуже будет. Или лучше кремом смажь, полежи, дай отдохнуть телу от «удавки».
- Пойду, пойду сыночек, - она крепко ухватила меня за ухо и потянула, - только ты ещё не закончил объяснение, почему ты мамке врёшь?!
- ... - опять тяжело вздохнул я. - Так всегда! Пока все точки над «И» не поставит, не отстанет.
- Я жду... вся во внимание, - и её взгляд начал буквально «буравить» меня, - а ухо, за которое она тянула, зарделось.
- У меня есть друг, - я смутился и поправился, - то есть подружка...
- Гёрфренда?! - заинтересованно перебила она меня, отпуская ухо, - а ты мне ничего не говорил!
- Пока... - я судорожно сглотнул, - пока нет... Просто подружка... - и продолжил, с трудом подбирая слова, - она хочет, что бы я её дефлорировал, - и потупил взгляд...
- Малолетка, что ли? - в голосе мамочки зазвенел металл.
- Нет! У неё завтра днюха! Исполняется восемнадцать! - заверил её я.
- Тогды, ой! - повеселел её голос, - и что? В чём проблема?
- Да вот смотрю, как правильно это сделать! - выпалил я.
Она укоризненно посмотрела на меня, продолжая поглаживать и мять свои превосходные груди пятого размера.
- И что ты в этом ящике собирался увидеть?
- Ну... - потянул я, - технику исполнения, приёмы, позы...
- Знаешь, - она задумалась, - странно всё у вас... Сама хочет... Не гёрлфренда... Ты бы лучше с отцом поговорил, а?! Конечно, всё «быльём» поросло! - лицо её стало мечтательным и таким детским, - он ведь когда-то был «первым парнем на деревне»... Скока девок спортил, пока на мне не женился... Вот энто он умеет.
Я слушал её внимательно, мне всегда нравилось, как она говорит, когда волнуется. От её говора так и веяло простой деревенской жизнью. А перед глазами вырисовывался зелёный луг, молодые девки с граблями и вилами, прямо «кровь с молоком». Румяные и здоровые, большие титьки «рвут» кофточки на груди. Ни чета нынешним... Парни с длинными чубами в картузах и кургузых пиджачках - «роящие» вокруг них. Все поголовно с гармошками и балалайками! В хромовых, скрипящих сапогах., и стильно, смятыми папиросками в зубах... Сказка, и только!
- Да хватит свои тити мять! - воскликнул я, возвращаясь из грёз, - отец вернется и «намнёт» тебе их, да и не только их...
- А что тебе не нравится? Наша квартира, хочу - титьки мну, хочу - голая хожу! Ты против?
- Да, нет... Жалко если кожу расцарапаешь...
* * *
У меня родичи простые. Когда мы случайно в Италии попали на нудистский пляж. То они запросто разделись, вызвав одобрительный гул и восхищенное перешептывание среди отдыхающих. У отца за размер органа, а мамы за прекрасную фигуру и большие груди. А потом, когда к ней попытался подкатить какой-то «чернявый», так разукрасил ему физиономию, что любо-дорого было посмотреть! Вот тогда я с гордостью сказал:
- Мы из России! Я русский!
Даже подошедший секьюрити пляжа ничего не сделал, когда папа в исконно национальных идиоматических выражениях пояснил ему ситуацию с «чернявым». А только восклицал:
- Su! Quеsti russi fаntаstici! Quаlе dоnnа cоn i pеtti supеrеnоrmi! L uоmо sаnо cоn dick grаndе! - или что в этом роде...
Да и сам он выглядел несерьёзно, по сравнению с отцом. Низенький толстый, чернявый перепоясанный ремнем с наручниками и баллончиком «Черемухи» на нём, в огромных солнцезащитных очках, и бейсболке с большим «аэродромом» вместо козырька... Плюс, наголо выбритый лобком и мошонкой.красоту. Только сейчас я обратил внимание на её одежду... На неё был длинный, но прозрачный пеньюар, как бы окутывающий дымкой тело. Под ним просматривалось белоснежное бельё. Маленькие трусики и мягкий бюстгальтер, покрывающий путаницей кружев груди. Поддерживая их на весу и выставляющего напоказ белоснежные мягкие полушария. Большие темные соски выдавались заметными бугорками в этом великолепии.
Я был, в каком-то странном ступоре от увиденного. Тонкого аромата, исходившего от её тела и волос... И этой нереально неземной красоты в полумраке спальни. Меня прямо физически тянуло прижаться к её спине и обнимать, лаская великолепнейшее тело.
- Обними меня... - «громом» ударило по ушам.
Не смея ослушаться и желая этого, прижался к её спине. Расческа с глухим стуком упала на пол, и... Я словно проснулся, ощутив жар прижатого тела. Мои руки обхватили его... А она, откинув голову, чуть вбок прошептала:
- В шейку... Поцелуй в шейку и за ушком!
- Да... - захрипел я, припадая жесткими губами к «лебединой» шейке покрывая её страстными поцелуями...
Она подняла руку и зарылась ею в мои волосы. Вторая, начала поглаживать ногу пытаясь забраться туда, где большой, твердый член уперся в спину.
- Ма я так счастлив... Я давно хо...
Она не дала мне закончить:
- Тсс... - произнесли медовые уста, - я знаю, я всегда знала... - и судорожно вздохнув, продолжила, - а теперь в губы...
Словно марионетка я наклонился вперед, а она повернула голову, и мы слились в поцелуе! Так, меня ещё никто целовал... Я словно растворился в нём. Мягко-твердый язычок проник в мой рот и пробежался по нёбу, а я «пил» этот знак страсти как алкоголик, дорвавшийся до бутылки! Мои руки скользнули по её грудям, и я почувствовал, как они напряглись и затвердели. Соски «жгли» ладони, прижатые к ним. Голова стала пустой, а сердце очень быстро выстукивало какой-то бешеный ритм...
С огромным сожалением я оторвался от этих губ, судорожно втягивая воздух.
- Дай мне встать, - еле слышно произнесла мама.
Но я не мог, не хотел разжимать объятия.
- Я никуда не денусь, милый! Отпусти меня... - засмеялась она.
И только услышав её гортанный переливающийся смех, я понял, что всё это правда. Я обнимаю. Целую её и она отвечает мне! С трудом разорвав мои объятия, резко встала и повернулась, полы пеньюара «разлетелись» в стороны, открывая стройные ножки и обнажив животик... К которому я прижался лицом, обхватив её за талию. В горле «застрял ком» и я чуть не плакал. Видимо, понимая моё состояние, взъерошила волосы на моей голове, а ноготки, скользнувшие по коже, отозвались дрожью во всём теле. Мой и без того напряженный член задрожал, мошонка дернулась, сократилась, и вскрикнув я кончил прямо в трусы.
Я поник, а она замерла. Потом схватила меня за волосы и приподняла лицо. Глядя, в мои виноватые глаза зашептала:
- Это ничего, так бывает, когда очень хочешь... Ты молодой и скоро восстановишься, а пока у нас есть время! Поласкаешь меня?!
Злость и панический страх за свою несостоятельность отступили и пропали.
- Да моя милая ма... Я сделаю для тебя всё!
И только сейчас я почувствовал волнующий меня запах. Это был аромат зрелой готовой на всё женщины. Она потянула меня вверх. Я встал, и наши губы опять встретились. Только сейчас я понял насколько она маленькая, моя мама... Мне пришлось наклониться, чтобы дотянуться до её губ. Мои руки судорожно тискали её груди, возможно, причиняя боль. Её же руки скользнув по спине, пробралась в мои трусы и одна гладила уже начавшийся подниматься фаллос, а вторая ягодицы, временами царапая ноготками.
- Давай разденемся и ляжем, - опять зашептала она.
Мы чуть отодвинулись друг от друга, и я стащил свои вымазанные спермой трусы, а она сбросила пеньюар.
- Остальное ты должен снять сам, - непринужденно объяснила она мне, увидев мой взгляд, - застежка лифчика впереди, - засмеялась она, предчувствуя мою попытку нащупать последнюю на спине.
Протянув руку, я нежно, чуть касаясь пальчиками, провел от шейки до темной ложбинки между грудей и, нащупав замочек - потянул. С легким шорохом лифчик распался на д
ве половинки, и съёжившиеся чашечки ускользнули в стороны, а груди мягко качнулись освобождённые от «упряжи».
Я всегда удивлялся тому, как они, имея такой размер, не свисают вниз двумя расплывшимися батонами, а «нагло» выпирают вперёд, как указующие персты. Вот и сейчас это зрелище заворожило меня. И наглядевшись, я припал губами к этим очаровательным «плодам» земли русской! Мои губы нежно сжали твердый как камешек и огромный словно виноградина сосок, а язык стал теребить и ласкать его. Тело передо мной чуть развернулось, задрожав от ласки. Тихое:
- О-о-о... - вырвалось у неё.
Вторую грудь в данный момент ласкала рука, но мне не терпелось и её попробовать на вкус.
- Теперь вторую... - зашептала она, чуть поворачиваясь и выпячивая её.
Я с радостью переключился на ласки второй груди. Когда она застонала не в силах скрыть эмоции, я стал покрывать поцелуями живот, постепенно спускаясь ниже. Пришлось встать на колени, но ведь это и правильно?! Перед «божеством» так и делают?! Язык несколько задержался, исследуя и вылизывая впадинку пупка. Наигравшись, двинулся ниже.
Нет, не сказать, будто я не знал что там! Да и обнаженное тело в нашей семье не было под запретом... Но одно дело просто видеть, и совершенно другое ласкать, чувствуя, как каждая клеточка трепещет в неге, ожидая следующего прикосновения. Как в унисон бьются два сердца и податлив горячий женский стан.
- А трусики попробуй зубами снять... - учила меня мама, - женщинам это нравится, - добавила со вздохом.
Уцепившись зубами в тонюсенькую почти невесомую ткань, я потянул её вниз, и прозрачные лоскутки легко скользнули по бедрам, открыв жадному взору выпуклый лобок, покрытый коротенькими, чуть вьющимися волосиками.
- Ах! Что за запах! - подумал я, с удовольствием вдыхая его всей грудью.
Он будоражил ум, рисуя в нем какие-то невозможные сладостно-возбуждающие перспективы. Чуть ниже начиналась вертикальная складочка, раздающаяся в стороны, вверху которой был бугорок.
- Большие половые губы, а бугорок - клитор! - осенило меня.
- Поцелуй... там... И пола... скай... языч... ком... - с трудом выговорила мама, разводя коленки в сторону и дрожа словно от озноба.
Я и сам уже трясся от желания и возбуждения. Мой недавно «отстрелявшийся» член уже был готов к новой «битве», и я надеялся её не проиграть, как давеча... Даже не начав. Розовая складочка разошлась, выпустив наружу тёмную в сумраке бахрому. Запах стал сильнее. Я пальцем повел по лобку вниз, по дороге зацепив клитор. Тело, стоящее передо мной, дернулось, задрожало, и по комнате пронёсся вздох:
- Ох-х...
А я, не отрывая пальца, вел его вниз, туда, где по моим расчетам находилось ЭТО! Горячая плоть раздалась в стороны, принимая в себя пока ещё не двадцать первый палец.
- Горячо, влажно, возбуждающе... - пронеслось в голове.
А потом опора исчезла, и он провалился внутрь до самой ладони.
- Да... Там... Ты молодец... - звенел у меня в ушах ее голос... - и пальчиком вперёд-назад, - возбужденно шептала мамочка...
Проделав это «упражнение», от которого она только что не «завыла», я извлек палец и поднёс к лицу. В слабых отсветах поблескивала покрывавшая его влага, а как он пах. Не раздумывая, как ребенок, тянущий всё в рот, я облизал сей перст.
- Странный вкус. Чуть солоноватый. Терпкий и вкусный... - пытался анализировать я.
Он подействовал на меня так возбуждающе, что я просто припал губами к её лону, чавкая и вылизывая всё, до чего мог добраться языком. Меня «понесло». Я понял, что хочу это делать и мне нравиться. Насколько? Да я могу так стоять и ласкать её вечно! Руки, неожиданно схватившие затылок, с силой прижали меня к себе, и я заработал губами и языком с утроенным рвением. Стоны, охи, ахи и хлюпанье заполнили спальню:
- Да! Так... Сыночек! Ласкай мамочку... Это
так приятно...
Я и сам был «на седьмом небе» от восторга. Нащупав, впился губами в клитор, высасывая его из потаённого логова и лаская языком.
- Ещё... Сильнее милый... Да-а-а... - почти кричала она, медленно отступая под моим напором...
Потом упершись икрами в край кровати, почти упала на неё, увлекая и меня следом. Её ноги выпрямились и разошлись в стороны, а я наконец-то провалился языком в потаённую пещерку. Она тут же дернулась, и мой язычок сжало вагиной, отпустило и опять сжало. Животик стал ритмично сокращаться, и что-то горячее прыснуло в лицо.
- А-а-аааа... - взвыла она, вцепившись ногтями в мои волосы, вдавливая голову в промежность, щё-ё-ёёёё... - получилось у неё.
Я удвоил, утроил усилия и скорость. Мой язычок метался как бешеный, а два пальца изображали поршень летая взад-вперед во влагалище. Крики, стоны разносились по всей квартире. А потом её согнуло пополам, выбивая из легких воздух и она затихла, медленно упав на спину. Напряжение медленно спало, и моя голова освободилась. С хрипом втянул воздух, оглядывая «поле брани». Она лежала, прикрыв глаза, расслабленная и спокойная. Лишь изредка по животу пробегали одиночные спазмы.
- Ты как?
- Хорошо... Мне так давно ни с кем не было... - прошептала она, - иди ко мне, - и протянула руки.
Я лег рядом с ней и блаженно прижался к горячему телу. Только что спокойные руки ухватили моё торчащий вверх аппарат и стали нежить его, вытворяя черте что! И когда я уже готов был «растаять и взорваться» вдруг остановились:
- Терпи! - строго предупредила она, - терпение главная тайна секса. Кто умеет ждать, тот получает максимум бонусов. Нетрудно «сунул, вынул, и бежать», - скороговоркой поучала она, - а вот ласки до... А особенно после... Должны быть такими... - неопределённо покрутила пальчиками в воздухе, - и длиться столько... сколько надо для конкретной женщины! Вы молодые особенно этим страдаете. Торопитесь! Всё на бегу... Будь внимательнее к языку тела партнерши, и она ответит тебе втрое! Никогда не торопись! И да! - вдруг забеспокоилась она, - ты в герлфренду пальцы то сдуру, до того как... не суй!
Фаза - четвёртая...
Темп... оральная практика.
Если честно, то я уже не воспринимал её слова. Нет, на уровне подсознания они откладывались в голове, как какой ни будь обычный учебный материал для последующего осмысления. Сейчас я ощущал себя большим и эрегированным членом, и в голове, то есть в головке, которой я в настоящий момент думал, билось только одно желание: «Когда?! Как скоро?».
- Иди ко мне! - произнесла она волшебные слова...
Как подброшенный под зад пружиной, я мигом оказался между её высоко поднятых вверх ног. И схватившись за нетерпеливого дружка, ту же пытался вставить его в зовущую и истекающую «соками» дырочку. Торопливость плохой советник... Головка скользнула по мокрым гениталиям и ушла вверх... Я попытался проделать это снова, но меня уже поймали за яйца, с силой прижимая член к мокрой вульве.
- А ты молодец, - промурлыкала мама, - так держать! Быстро учишься... И стала нещадно тереться об моего дружка киской, приподнимая ягодицы и бёдра.
Громкие стоны в очередной раз заполнили комнату:
- Так! Сильнее! Прижми его, прижми...
Я чувствовал, как под моим напором раздаётся набухшая, но мягкая плоть, как вздрагивает тело, когда головка проходит по клитору.
- Ещё! Ещё! - твердила она.
Только член, которым я весь сейчас был, хотел большего. Он хотел туда в горячую, мокрую и упругую норку. «Таранить» её, раздвигая в стороны и прокладывая путь по скользкой поверхности. И я, чуть подавшись назад, выгнув спину, всё же вогнал его в лоно. Крики прекратились, и только короткое: «Ох!», сопроводило моё вторжение. Упершись лобками, замерли. Я вне себя от счастья, а она в ожидании. Мне хотелось орать, бить себя кулаками в грудь как Кинг-Конгу и двигаться с нарастающей невообразимой скоростью, заставляя её подчиниться моему темпу... Но меня озарило:
- Всё хорошо вовремя... Сейчас важнее ощущения и реакция напарницы. Мы образовали нечто цельное. Слились в один огромный интимный объем, этот простейший физический контакт создал нечто новое, по крайней мере, для меня...
Я словно читал её мысли:
- Не торопись... Медленно, дай мне почувствовать и приспособиться к тебе... Чуть назад... О господи! Какой же он у тебя большой!
Я медленно нагнулся и стал целовать её, не делая даже попытки сдвинуться. По тому, как зашевелились её бедра, понял: «Пора!». И она это осознала, прошептав, прерывая поцелуй:
- Медленно, очень медленно... Наше от нас не уйдёт!
И я двинулся! Неспешно, но неотвратимо. Назад и почти выйдя из уютнейшего гнёздышка, вперед. Каждым миллиметром своей напряженной плоти, ощущая как, раздвигаясь, проскальзывает эластичная поверхность вагины, как трутся наши лобки друг о друга и головка упирается в нечто мягкое и упругое «пытающееся» засосать меня внутрь... Я, вообще, перестал думать. Во мне проснулись инстинкты самца совокупляющегося с самкой. А действиями руководила генная память... Насладившись медленно меняющимися тактильными ощущениями, я ускорился. Тело само выбирала скорость и темп. Бёдра самопроизвольно двигались, меняя угол наклона, а руки гладили, лаская распластанное подо мной тело, доставляя обоим новые ощущения. Мои губы прихватили озорно покачивающийся сосок и сжали его... А её руки гладили мне ягодицы и подталкивали, вперед заставляя глубже проникать внутрь.
Вот она задрожала, я ощутил ритмичные спазмы живот и раздался стон:
- Уууыыый! - тут же, перешедший в победный крик, - Аа-аооо!
Руки судорожно сжались, царапая и сдавливая мои ягодицы. Нарастало «биение», судорожно выкручивая мамино тело.
- Она кончает! - удовлетворённо с необъяснимым восторгом понял я.
Это было что-то! Мышцы влагалища пульсировали, сжимаясь, то, всасывая, то, чуть отпуская член. Мне приходилось буквально «продирать дорогу» в нём. Но я не снижал темпа и вскоре она, уже не контролируя себя, вертелась подо мной не в силах что-либо сделать, впитывая и делясь ощущениями «большого оргазменного взрыва» последовавшим за этим. А я, «собрав в кулак» всё свою волю, терпел, стараясь не поддаться на эту «провокацию» почти агонизирующего организма...
И тут в комнату ворвался отец:
- Господи?! Что ты с ней делаешь? - завопил он.
Но увидев «идиллическую» картину бьющеюся в оргазме жену застыл как истукан.
- Ну, ты паря жох! - с гордой горечью заявил он, - меня совсем обставил, старого... Теперича она к себе и не подпустит!
Наступила тишина, вдруг прерванная членораздельным стоном:
- Иди... Иди сюда... Милый... Я так хочу!
- Во! Какая она у нас ненасытная! - с восторгом прошептал отец, поспешно стягивая трико и срывая трусы с майкой.
Раздевшись, шагнул к койке и распорядился:
- Давай вертай её «тыковкой» кверху, поза «раком» называется. Она, поди, и забыла, зачем ты тут. Самая удобная фигура для первого раза! Ну а я пока «вафлю» ей дам! Она любит...
До меня не сразу дошло, про какую «вафлю» идёт разговор, а вот суть продолжения «банкета» в другой позе я уловил сразу. Я помог ей перевернуться и встать в позу, хотя у неё всё ещё тряслись руки и ноги. Пристроился сзади, а батя спереди. Дальше мы работали парой. Когда его огромный член буквально утонул в её ротике, он выдал:
- Свою ставь так, чтобы спереди не было места. Они завсегда в первый раз уползти вперед пытаются... Учти сынок!
- ... - кивнул я, загоняя свой орган в глубину чмокнувшей вагины.
- И имей в виду! Начал - продолжай... Не останавливаясь, как бы она ни орала и не просила тебя прекратить. Известное дело - больно... Зато потом благодарить будет. «Плавали, знаем!», - говоря, он не забывал двигаться, заставляя своего гиганта шустро двигаться вперёд-назад.
Я тоже не отставал от него. И скора мы, в две тяги отправили мамулю в «большое путешествие за оргазмом». На этот раз я не выдержал, выдернув член, отстрелялся по попке, яростно помахивавшей нашим движениям.
Когда я отвалил в сторону. Батяня принял пост:
- Всё же молодой ты щё и ранний. Я в твои годы по пять-шесть раз кончал! - просипел он, вгоняя свой член по самую мошонку, - ладно иди, отдыхай, дальше я сам разберусь. У тебя завтра сложный день...