Эффект Островского. Часть четвёртая. Маменька

Я не очень – то корила себя за то, что отдалась любимому сыну. А когда выяснилось, что беременности нет, то и вовсе успокоилась. Но постепенно во мне стало нарастать тоскливое чувство виноватости, от которого внутри становилось так же неприятно, как если бы несколько дней питалась только всухомятку. Я видела, что мой любимый принц страдает из – за невозможности удовлетворения естественного желания секса со своей любимой. Самой мне, по началу, было вполне достаточно просто видеть моего принца, кормить его, обихаживать и любоваться его молодой красотой.

Да. По отношению к нему у меня, в начале, не было плотских желаний. А мысль о греховности инцеста, которая пряталась где – то в подсознании, дополнительно тормозила развитие сексуального влечения. Однако, смотреть на страдания любимого и противостоять усиливающимся приставаниям молодого самца становилось с каждым днём всё труднее и труднее.

Коленька часто

подходил ко мне сзади, обнимал, подхватывая грудь, нежно целовал меня в шейку и через одежду упирался своим штырём мне в попу. В такие минуты у меня внутри что – то сжималось, и я замирала. Мне хотелось повернуться, вытащить его член из штанов и посмотреть на него. Просто посмотреть. Ну, может быть, слегка погладить и примерить – как он будет смотреться в моей руке. Но я терпела и сдерживалась.

Когда Коленька нежно обнимал меня сзади, я чувствовала, что это – мой любимый. Но, при этом, я не видела его лица и всё во мне трепетало от прикосновений того невидимого и потому таинственного, того чуть – чуть неясно – мерещившегося в эротических мечтаниях ещё с девических лет. В такие минуты я забывала, что он – мой сын. В такие минуты мне начинало казаться, что за спиной – мой главный любовник, имеющий на меня неограниченные права. И всё, что бы он ни сделал, будет принято мною с любовью, нежностью и наслаждением...