Антология моего падения-3

Рассказик пятый. Секс на листьях – чертовски печальная штука.

Я не знаю, что послужило причиной случившегося: толи иногда просыпающаяся во мне звериная интуиция, толи тот факт, что мысль все же материальна... . Итак, я стояла на остановке и внушала себе: сейчас придет Володя. Вот сейчас. Где то поблизости у него халтура, значит придет, должен. Нет. обязан прийти... не прошло и десяти минут, как я узрела выходящую из – за угла знакомую долговязую фигуру. Я даже не удивилась: вроде все так, как и должно быть... . . стояла и улыбалась как Буратино, растягивая рот до ушей. Толи довольная своими сверхспособностями, толи радостная, что вижу его. Он слегка под градусом. Это уже видно было по выражению лица, когда он смотрел на меня: знала, ой знала, чего ему хотелось. Загнуть меня раком прямо тут, на остановке, засадить по самые яйца так, чтоб орала под ним. Глаза стали полубешеные.

– пойдем ка прогуляемся, – предложил он, как на буксире таща меня за собой. В аллее прижал меня к первому же дереву, тиская грудь, запустил руку мне в брюки, добрался длинным пальцем до клитора.

– Ты что. Люди, – отбрыкивалась я. А сама таяла. Таяла и текла

Кое – как оторвался от меня, смотрел, свирепо раздувая ноздри... . .. самец гориллы. Нет. Просто самец... . хороший экземпляр... . не выставочный, но на развод таких оставляют.

– кусты... там кусты есть погуще, – слабо улыбаясь заметила я, слегка обвисая в его руках, потому что ноги казались набитыми ватой как у плюшевого Степашки, что спал со мной в детстве. Детство кончилось. Теперь со мной спят другие Степашки.

Он приобнял меня за талию (хотя "приобнял" это деликатное довольно слово для его мертвой хватки) и поволок меня через буераки и кусты, через крапиву и ломаные стволы запущенного парка. Под сплетением ветвей, напоминавшим некое подобие шалаша (вот блин ирония – рай в шалаше), расстелил свою робу, пока я, волнуясь и путаясь, стаскивала с себя блузку и лифчик. Он скинул футболку, я прижалась грудью к его прохладной коже. Он издал полустон – полурык, вцепился мне в волосы, запихивая язык в рот, стягивая с меня брючки, и затолкал два пальца сразу в два отверстия, я даже не сразу разобралась в столь неожиданных ощущениях. Какое то время он весьма интенсивно трахал меня таким необычным способом, в голове у меня стоял полный туман. Меня не смущал даже тот факт, что совсем недалеко проходит тропинка, по которой могут передвигаться те, у кого мозги не отключаются до такой степени. Повинуясь нажатию его рук, присела перед ним на корточки, стащила с него джинсы, вдыхая запах возбужденного самца, облизала его стоящий как корабельная мачта ствол (забавное сравнение, пришло потом мне в голову, он же на флоте служил), поцеловала головку, принялась сосать, все больше возбуждаясь от того, что я делаю это чуть ли не в центре города, в кустах, в крапиве. Надолго ни его ни меня не хватило. Он буквально швырнул меня на робу, резким рывком задрал мне ноги и вошел. . нет, ровным счетом ничего не отражающее слово. Так же как воткнул и еще более глупое вонзил... Вогнал? Плотницкая терминология. . Но пожалуй так и было... . я стонала так громко, что это наверное слышал весь парк.

– трахай меня. трахай, – просила я, облизывая его пальцы... он двигался со скоростью курьерского поезда, вдавливая меня своим немаленьким весом в прелые листья, бормотал что – то нежное. Я почти не слышала. Не видела ничего. Я сосредоточилась на своих ощущениях. Я чувствовала ту неповторимую сладость внутри, после которой меня затрясло в оргазме. Я всхлипнула, сжимая до боли его пальцы, он вытащил член и затолкал мне его в рот. Я чувствовала, как он пульсирует, выплескивая струи спермы. Я чувствовала содрогания большого тела и понимала, что такие моменты дорогого стоят... . . Во всяком случае я об этом буду долго помнить.

Совершенно обессиленный он вытянулся на мне, еле удерживая вес на руках.

– скажи чего – нибудь хорошее, – попросила я, поглаживая его спину.

– нет, – он упрямо замотал головой. – нельзя мне тебе хорошее говорить.

Потом помолчал задумчиво. Поцеловал с чувством.

– мне было... охрененно... охуенно... нет... охуитительно

– как мило, – фыркнула я и захихикала

– что это? – спросил он, поглаживая синяк под грудью.

– лифчиком натерло, – совершенно искренне ответила я.

– Он хмыкнул язвительно

– ну да. Конечно

– ревнуешь?

Он долго молча смотрел мне в глаза:

– тебе хотелось бы?

– нет, – я сегодня фонтанирую искренностью просто

Одеваясь, он заметил с философским видом:

– были бы в ванной, устроил бы тебе золотой дождь

В ответ на мои круглые глаза засмеялся, чмокнул в нос ласково.

– типа пометил тебя... моя самка... .

Прижимаясь в такси к его теплому плечу поймала себя на том, что... что мысль об этом не вызывает во мне отвращения. Улыбнулась сладко, прижалась теснее. Он вздохнул шумно и долго как вздыхают тягловые лошади после трудов праведных.

Рассказик шестой. Особенности нацио – анальной рыбалки в зимний период.

Трахаться хотелось так, что казалось еще чуть – чуть, и из всех отверстий повалит дым. Итак, что мы имеем, – спросила я у своего довольно бледного и вялого отражения, – а имеем мы то, что уже месяц никого не имеем. Значит сублимироваться, сублимироваться и еще раз сублимироваться, – я с тоской покосилась на велик. Глупо надеяться, что трение клитора о седушку приведет к долгожданному облегчению. И, словно сам черт толкал меня под локоть, я потянулась к телефону.

– Вовка. Привет, слушай у меня тормоза на велосипеде не работают, мож глянешь? – разнузданно пропела я в трубку

– Гляну. – пробубнил этот мастер на все руки и не только руки, – только я на рыбалке, приезжай сюда, я сделаю

– на лед что ли, – взвилась я, – не поеду, – а сама уже знала, что поеду. . ой, поеду.

Его одинокая скорчившаяся над лункой фигура чернела на сероватой глади водохранилища.

– черт бы тебя драл с твоей рыбалкой, – с досадой подумала я и осторожно ступила на лед, который уже пошел красивыми резными иглами.

– Будешь? – кивнул Володя на фляжку – спирт...

– Буду, – ответно кивнула я, – а иначе для чего я здесь.

Мы выпили обдирающего горло спиртяги, запили водой и уставились друг на друга как два сыча в брачный период.

– Пойдем сетки проверим, – он поднялся. Высокий, массивный, спокойно, по – хозяйски привлек меня к себе. Я уткнулась носом с толстую вязаную кофту а, ля "косматый геолог".

– Че то член встал, – задумчиво протянул Вова, – не знаешь отчего?

– Да хуй его знает, – искренне ответила я.

Проверять сетки он не пошел, а бухнулся обратно на раскладной стульчик.

– Иди ко мне на колени, – я послушно как маленькая девочка примостилась к нему на колени.

– Давай на погляд всей деревне, – прошептала я откидываясь спиной на его огромное тело, пока его холодные руки медленно гладили мои бедра, продвигаясь к теплому пульсару между ними.

Большая ладонь забралась в мои легкие спортивные штаны и нащупала клитор. Погладила слегка. . я не люблю мужские пальцы. Но я так возбуждена самим фактом происходящего, что мне безразлично, что там внутри меня. я просто хочу, чтоб это что – то двигалось и шевелилось... . Звуки, которые я издавала, двигаясь навстречу его пальцам, эхом разносились по ледяной пустоши озера. Его язык облизал мое ухо, вызвав у меня сладкие мурашки по всему телу, в глазах у меня встала такая же муть как в проруби, в голове тоже, никогда ни один мужчина не действовал на меня до такой степени одуряюще – кажецца, коснись он меня, и я отдамся ему в витрине магазина. Посреди озера было как на арене цирка, не хватало только софитов. Где – то кто – то смеялся, шумел снегоход, бороздивший начавший таять лед. А мне было плевать на все – палец двигался, ускоряясь. Я повернулась к Володе, и его губы с готовностью накрыли мои. Еще минута, а может час, и я кончила, обмякнув в его руках

– Не хочу палец – запоздало пробормотала я, потираясь лбом о его прохладную щеку.

– я тоже. – хмыкнул он, – собираем ершей и на берег, в кусты

На подгибающихся ногах я едва поспевала за ним, как собачка... я и есть его собачка... . ему даже поводок для меня не нужен.

В заброшенной дачке послушно встала перед ним на колени. Сжала в руке его давным давно не виденный мною член, я обожаю его член. Он толстый и недлинный, с огромной головкой, идеально подходящий для моего рта... . . впрочем не только для рта... . . его руки с неожиданной нежностью погладили мои волосы, пока я облизывала, посасывала, заглатывала и вообще делала все, что я умею делать почему то именно с ним лучше всего.

– ты моя девочка хорошая, – прошептал он, – ах какая ты у меня хорошая

– выеби меня, – попросила я, отрываясь наконец от его хуя.

Я знаю, что эта фраза в сочетании со взглядом олененка – бэмби приводит его в состояние неконтролируемого звериного возбуждения, он рывком развернул меня к проему окна, сорвал штаны и засадил по самое не хочу, я слабо пискнула, его огромная ладонь зажала мне рот – в сгущающихся сумерках прямо перед нами сидела на лодке обнявшаяся парочка и знать не знала, что в десяти метрах от них здоровый мужик ебет как сидорову козу хорошую девочку с доброй улыбкой так, что у нее все хлюпает и чавкает. А она мычит, потому что рот заткнут длинным толстым пальцем. Я наблюдала мутными глазами за скачущей в проеме окна луной и звездами в процессе брейк – данса. Романтика, етит твою мать. – подумала я и кончила в такт буги – вуги, так что ноги затряслись как у новорожденного теленка

– В рот бери, сука – рявкнул он и спустил все, что накоплено непосильным трудом, мне в глотку, и опять его ладонь неожиданно нежно погладила мою голову.

Как же с тобой хорошо, Юльк, – почти просящим голосом сказал он.

Я прижалась щекой к его липкому члену и философски заметила, – а мне то как хорошо.

В магазине грузчик смотрел на меня с улыбкой, а я раздувалась

от гордости, думая, что, наверное, я вся сияю и глаза светятся как два огонька, и только дома, в полутьме коридора в зеркале увидела белый потек на подбородке.

Устав от болтовни Володи и от процесса развенчания его псевдопорядочности я огляделась вокруг и осознала, что пора переключаться, потому что моя привязанность стала очевидна не только мне, но и ему. И так вовремя мне попался Миша. Миша был Оригиналом с большой буквы. Таких жирных мадагаскарских тараканов не было ни у одного из моих приятелей: как и все мужчины, он говорил одно, делал другое, а думал третье, но в отличие от большинства не умел этого скрывать. И я терпеливо сносила эту феерию вранья, потому что языком он владел виртуозно: не в плане лексическом конечно, нет. Тезаурос его был довольно беден. К тому же он относился к серии тех испорченных, мало воспитанных, живущих по законам инстинктов и джунглей подонков, которых так любят чистенькие благополучные умненькие девочки вроде меня. Больше всего меня привлекало то, что по всем показателям ему было начхать на меня: таков был образ его жизни при том, что ко мне он относился по его понятиям даже хорошо: покупал вино, пару раз давал денег и выводил в свет. По его логике вещей я должна была на него молиться и взирать со священным ужасом как на Кецалькоатля, Наши забавы иногда походили на жертвоприношение: творец мира милостиво взирал на приносимые ему дары в виде минета и анального секса. С таким непоколебимым самомнением я не сталкивалась никогда в жизни: самым шоком было бы для него узнать, что он не самый охуительный любовник в этой говеной жизни и что я забавляюсь так же, как и он. В его запущенную грязную берлогу, где всегда толклись подозрительные личности и пахло манагой, я приходила как в цирк: весьма забавно было сидеть с снобским видом эдакой интеллектуальной раскрепощенной стервочки, курить анашу и выдавать фразы, повергавшие его приятелей в культурный шок. Он хмыкал торжествующе, понимая, что любой из них с радостью загнул бы меня в его вонючем темном коридоре хотя бы за мое снобство. Я думаю, осознание этого влекло его ко мне куда больше, чем все мои сиськи – письки вместе взятые. . он был слишком честолюбив, чтоб спать с женщиной, которую больше никто не хочет. Подозреваю, что в свой чертов игровой клуб он водил меня для того же – чтоб все пялились на мои торчащие соски под тонким трикотажем платья. . я не возражала. . эта игра в "хочу тебя и я тебя" на людях всегда казалась мне хорошей разновидностью эксгибиционизма. Его потребность во мне объяснялась и моей развращенностью, в его представлении астрономической: я выспрашивала у него сальные подробности траха с любовницами, да еще и советовала, как лучше обработать ту или иную "порядочную", они все были порядочными в отличие от меня, потому что ревновали его, устраивали ему сцены и влюблялись (ну он так уверял во всяком случае). Он не упускал возможности побахвалиться этим фактом перед своими друзьями (я тоже, кстати, была записана в друзья, но не уверена, что мне это льстило: не очень приятно быть другом, которого ебут) Пару раз ему удавалось делать мне больно, не скрою... . своей простотой, которая хуже воровства, он умел наступить на больные мозоли. Я в долгу не оставалась. . я вообще стараюсь не копить долги, а такие тем более. Моя симпатия к нему мнилась мне патологической, потому что весь он сам был как одна большая стокилограммовая патология. Его примитивные страстишки, его убогое вранье, его потребность в красивых жестах и фразах и полное отсутствие возможностей для их воплощения вгоняли меня в минус, его ласковые руки, сильное тело, горячий язык выгоняли в плюс. В итоге выходил ноль. Под конец ласки его стали все более однообразными, член вялым, разговаривать с ним было не о чем да и незачем. Оказалось, что я не из тех, кто тащит на себе ненужный груз общения просто по инерции и из чувства долга. И когда Миша, твердо верящий в собственную невзъебенность, совсем расслабился, я вышла в полный минус и в полный тираж, даже не сделав ручкой на прощание. И удалила телефон, чтоб не звонить по пьяной лавочке и не жалеть об этом на следующее утро. Уверена, что приключись я в его жизни еще раз, он был бы мне даже рад: поливал бы меня потоками своего вранья, поил бы отвратительным кислым пойлом, гордо именуемым им полусладким аргентинским, а я бы сидела на кухне в его клетчатой рубашке, пропахшей другими бабами, делала бы умильное лицо и верила бы верила, верила.

Рассказик седьмой. Медведь – шатун

Вообще на лодочную станцию я пошла как бы прогуляться: а если быть откровенной, нравилось в наконец то жаркий день надев платье с большим вырезом ловить мужские взгляды, в которых явственно читалось: трахнуть бы.

– смотри, – сказал проходящий мимо дед своему внуку, – какая тетя... . каравелла, а не тетя

Я расхохоталась. Каравелла шла прямым курсом, сознательно ли, а может подсознательно, выбирая себе жертву. Потому что не собиралась быть жертвой сегодня... . минут через пять я определилась: на лавочке сидел здоровенный блондин. Идеально в моем вкусе. Целая махина и кажется вовсе не жира. Мельком глянула на него. Поймала взгляд безупречно – голубых глаз. Равнодушно отвернулась, взлетая по ступенькам, так что платье взметнулось, небрежно бросила сумку на траву. Села на нее. Ногу на ногу – воплощенная независимость от чужого мнения. Задумчиво изучала его с тыла: спина была широкая, затылок с ежиком светлых волос – каким то упрямым. Ну, давай. Обернись, – посылала я мысленный призыв... минут через пять он обернулся. Разглядел меня. улыбнулся, помахал рукой... . я, не напрягаясь, ответила тем же... . и он как привязанный потащился ко мне в горку, переставляя кривоватые ноги в шортах... . впрочем, какая разница какие у мужика ноги, если у него сильные руки, твердый взгляд, широкие плечи и бесподобные голубые глаза. И он сходу поразил меня своей начитанностью. Так. Прямо в лоб, отчего я, прочитавшая немало макулатуры, вошла в легкий ступор. Впрочем вид напустила важный и неприступный: он предлагал выпить – я отказывалась. Предлагал прогуляться – я смотрела с насмешкой. Ну мол, что мне заняться нечем больше. Пускала в ход давно забытое оружие обольщения (как то не было нужды им пользоваться. Всегда в роли жертвы выступала). Улыбка. Взгляд особенный из – под ресниц. Ненавязчивая поза... . он смотрел не отрываясь... хорошие моменты – чувствовать как мужчину затягивает словно в зыбучие пески... . пытался поцеловать – отклонилась мягко, отводя его руку. Хохотала... он похож был на медведя – шатуна, вобщем то незлого по природе, но готового задрать того, кто на пути встанет. Его даже звали Мишей.

– У тебя наверное знак огненный

– с чего ты взял?

– Горишь изнутри

Подивившись столь неожиданному определению, призналась

– Ага. Лев

– и я лев

Помолчали, украдкой поглядывая друг на друга

– львица – тихонько сказал он. Прикоснулся губами к шее

Я не отстранилась... . дала понять наверное что надежда есть... .

Звал на квартиру под предлогом зарядить телефон и взять еще травы (первую партию мы раскурили тут же, на понтонах, лежа на спинах и разглядывая небо. Я впервые в жизни курила трубку как боцман, пуская в синее небо белые паровозики). От визита на квартиру отказалась... ну типа порядочная. Он принял правила игры. Не настаивая... на следующий день история повторилась: небо и белые паровозики. И когда он еще раз выдвинул предложение я подумала, что глупо упускать из виду тот факт, что жертва дозрела и готова стать ею... с превеликим удовольствием... скорее всего он тоже охотился. На тот момент у каждого была своя сермяжная правда... . зайдя в его холостяцкую неухоженную берлогу не давая себе труда играть в теперь уже никому ненужные игры, вцепились друг в друга. Свалились на матрас, заменяющий ему кровать, он стащил с меня все, что можно было стащить. Впрочем учитывая что жара стояла неимоверная – почти ничего и не было, и с ходу впился губами в киску.

Я охнула от неожиданности. Его язык орудовал вовсю

– мм, – промычал он, – люблю это дело

– оно и видно, – мелькнуло в голове. – везет мне на оральных умельцев

Потом он с стащил с себя шорты, предоставив мне всласть полюбоваться членом: не очень большим, но и не маленьким. Крепким и радостно торчащим под прямым углом. Осторожно, неуверенно погладила его. Облизала... . примерилась к нужному темпу. Он сдавленно застонал, запустив руки мне в волосы, трахал в рот без зазрения совести девушку, которой всего десять минут назад целовал руку и заглядывал в глаза. Медведь – шатун оказался очень нежен, целовал долго с ног до головы. Насадил на себя

– хочу на тебя смотреть – бормотал он – ты красивая. Такая красивая, когда трахаешься, – облизывал грудь с каким то тоже медвежьим рычанием. Я кончала. Падала ему на грудь. Он с ослиным упрямством отказывался снять меня с себя. Сосал мои пальцы. Потом опять лез в рот своим юрким языком. Периодически правда снимал меня с себя и насаживал на лицо, чтобы полизать киску. Потом подмял под махину своего огромного тела, трахал, глядя в глаза

– говори. Говори, – просила я задыхаясь.

– когда тебя увидел, подумал, что ты как огонь. Захотел тебя всю целовать. Вылизать тебя

И скорее от этих слов, чем от движения его члена по телу расползались огненные иголочки. И потрясший меня оргазм потряс наверное и его. Он смотрел своими осколками неба, отчего становилось особенно остро.

– хочу тебе в рот кончить. . можно?

– нужно – пискнула я

Хлестнувшая из него струя залила мне рот, лицо и волосы. У меня не было сил даже стереть ее.

Он отпаивал меня молочным коктейлем. Бормотал, потираясь о ноги наждачной щекой,

– малышка... . пришла моя малышка

– куда? – с трудом соображая и ворочая языком спросила я

– ко мне в жизнь, – совершенно серьезно ответил он

Я захохотала. Это было приятно и довольно забавно. Прийти в жизнь банчилы анашой, у которого в квартире вместо кровати матрас... . это да... . .. спуститься по моральной лестнице куда то совсем на дно.