Жестокие игры (часть IX)

От автора

Благодарю всех, кто не остался равнодушным к моему творчеству и поделился своими мыслями и соображениями. Особенно радует тот факт, что кое – кто из вас предлагает свои варианты дальнейшего развития событий. Некоторые я обязательно учту, поскольку очень надеюсь, что эта часть не станет последней :)) Продолжаю ожидать ваших писем с предложениями, комментариями, критикой и т. д.

1.

Тиффани, отлежавшись пару дней, исчезла в неизвестном направлении, нарушив условия нашего соглашения. Задействовав все свои связи, я узнал, что из ночного клуба она тоже уволилась. По всей видимости, она решила покинуть город, с которым ее связывали не самые приятные воспоминания. Больше мы ее никогда не видели.

Китти осталась и даже оказалась столь любезной, что стала работать на два фронта, вытребовав взамен ту часть оплаты, от которой сочла за лучшее отказаться Тиффани. Я не возражал, тем более что Лариса была уже на шестом месяце, а Китти была великолепна и в постели, и под плетками. Единственное, что мне не особенно нравилось – ее слишком нежная кожа, довольно долго хранившая следы от порки. В один из вечеров я перестарался, и она выбыла из строя как минимум на неделю. С тех пор мне пришлось несколько ограничить свои запросы. К счастью, это время продлилось недолго. Еще через три месяца Лариса произвела на свет прелестного мальчугана, которого назвали Владимиром, а спустя неделю в нашем доме появилась Стелла. Ее где – то разыскала Китти, волнующее знакомство с которой, увы, тоже подошло к концу после рождения ребенка. Лариса сказала, что теперь я снова должен уделять все внимание только ей, а приглашенные девушки будут лишь изредка скрашивать наш скромный семейный досуг. Но от Стеллы ни она, ни я не смогли отказаться.

В этой девушке было необычно все: зеленые миндалевидные глаза необычайной глубины и выразительности, овальное лицо, обрамленное волнующими черными локонами, томная грация, очень высокий рост и маленькая плоская грудь, которая совершенно ее не портила. Девушки такого типа никогда меня особенно не заводили, но глядя на Стеллу, я почувствовал желание. Вечер нашего с ней первого знакомства вполне располагал к моим любимым развлечениям, поскольку Володю мы предусмотрительно отправили к Ларисиным родителям.

Стелла внимательно ознакомилась с нашей дыбой и орудиями наказания, и тут же предложила нам своим низким и необычайно сексуальным голосом, напоминающим тембр Тины Тернер в ее лучшие годы, необычное пари. Она бралась выдержать жестокую порку без крика и без привязывания. Когда я спросил, что означает в ее понимании жестокая порка, она ответила, что это минимум сто ударов ремнем, пятьдесят – розгой или двадцать пять – моим страшным хлыстом, не так давно превратившим ягодицы ее предшественницы в кровавое месиво.

– А какое наказание ты для себя выберешь, если проиграешь? – поинтересовался я.

– Ну... наверное, добавочные удары на ваш выбор, – пожала точеными плечиками Стелла и поправила тоненькую бретельку своего довольно откровенного платья.

– А что, если мы тебе всыпем, например, пятьдесят ударов ремнем и двадцать пять – розгой? – поинтересовалась Лариса, облизывая губки своим длинным язычком.

– Попробуйте, – усмехнулась Стелла.

Что – то насторожило меня в ее тоне. Неужели она всерьез полагала, что я не смогу выбить из нее криков семьюдесятью пятью отнюдь не слабыми ударами? Я поднялся и велел Стелле сделать то же самое.

– Становись к столу, ложись на него передней частью тела и возьмись руками за противоположный край – сказал я ей.

Стелла подчеркнуто покорно направилась к столу, покачивая бедрами, и заняла указанную мной позицию. Я подошел к ней сзади и провел ладонью вверх по ее бедрам, ощущая восхитительную упругость ее кожи. Трусиков на ней, как и следовало ожидать, не было, как и даже намека на растительность в нижней части живота. Девушка хорошо подготовилась к первому вечеру. Удовлетворенно кивнув, я расстегнул пуговицы ее платья и одним мощным жестом сорвал его. Стелла осталась в одних туфельках. Я залюбовался открывшейся мне картиной. Ее необычайно длинные ноги были самим совершенством: гладкие, словно отполированные, чуть тронутые свежим загаром. Ягодицы были довольно маленькие, но очень крепкие и упругие. Скользнув по ним взглядом, я заметил на них еле заметные следы, оставленные каким – то широким орудием. Определенно, Стеллу не раз пороли, к тому же она не выказывала никаких признаков страха.

Посовещавшись с Ларисой, я решил познакомить свою новую рабыню с одним из своих лучших ремней, около семидесяти сантиметров в длину и семь – восемь в ширину, сделанным из жесткой кожи, и положил его рядом со столиком, на котором возлежала Стелла. Затем принес несколько заранее вымоченных розог. Девушка скосила глаза, наблюдая за моими приготовлениями. Я же, закончив эту волнующую прелюдию, ознакомил ее со своими условиями.

– Я тебе выдам полсотни ударов ремнем и тридцать – розгами. Тебе запрещается отрывать руки от стола. Если ты это сделаешь, количество оставшихся ударов удвоится. Само – собой, тебе нельзя кричать. Если закричишь, то проиграешь, мы привяжем тебя к дыбе, и оставшееся количество ударов ты получишь моим любимым хлыстом. Когда я закончу с ремнем и перейду к розге, ты вправе немного отдохнуть. Все понятно?

– Понятно, хозяин, – чуть насмешливо отозвалась Стелла и улыбнулась. Я впервые сталкивался с таким поведением. Похоже вела себя Китти, но вся ее бравада исчезала после появления пары десятков свеженьких полосочек на ее ягодицах или спинке. Очень скоро Стелла тоже пожалеет о своем поведении.

Продев часть ремня в пряжку и оставив свободной ленту кожи длиной около полуметра, я дал сигнал Ларисе, припавшей к объективу видеокамеры и, слегка развернув корпус для придания своей руке еще большего ускорения, от души хлестнул Стеллу по ее прелестным тугим, чуть приподнятым ягодицам. Ее тело чуть заметно вздрогнуло, но не более того. Я незамедлительно обрушил на ее попку еще два удара, метя в то же самое место, но Стелла ответила мне такой же реакцией, точнее, почти полным ее отсутствием. Тогда я начал наносить ей удары в быстром ритме, метя точно поперек ее ягодиц, с оттяжкой в сторону бедер. Ремень летал туда – сюда, со свистом рассекая воздух и с размаху впиваясь в нежную кожу Стеллы, заставляя ее упруго колыхаться. Невероятно, но девушка почти не дергалась, не говоря уже о том, что она не стонала, а молчала. Я почувствовал легкое волнение в своих штанах, но решил пока что проигнорировать позывы плоти и продолжил порку, нанося удары гораздо более сильные, чем обычно, и стараясь, чтобы ремень ложился примерно в одну и ту же область.

Выдав ей ровно половину ударов, я остановился и прислушался к дыханию наказываемой. Оно показалось мне слегка учащенным по сравнению с началом порки. Пальчики Стеллы крепко сжимали край стола, зубы были плотно стиснуты, но положение своего тела она не изменила ни на сантиметр.

– Что ж, посмотрим, на долго ли хватит твоей выдержки, – мрачно процедил я и ударил ее изо всех сил, поразив на этот раз верхнюю часть ее мускулистых бедер. Снова едва заметное содрогание всего тела, но на этот раз я заметил, как напряглись ее ноги. Тогда я начал наносить Стелле очень сильные размашистые удары ремнем, направляя их в основном в нижнюю часть ягодиц. Реакция Стеллы оставалась неизменной до тридцать первого удара, когда я промахнулся и ремень захлестнул ее бедро – тогда она дернулась всем телом, скрипнула зубами и откинула голову назад, но тут же вернула ее на место, тупо уставившись в пол. Обрадовавшись, что наконец – то ее проняло, я еще больше увеличил темп и довел силу ударов до предельной. На тридцать восьмом я заметил, что Стелла начала слегка раскачиваться из стороны в сторону, невольно стараясь уклониться, и судорожно сводя и разводя ноги. Потом я увидел, как она начала судорожно сжимать и разжимать побелевшие от напряжения пальцы, едва не отрывая их от края стола, и раскрывать рот в беззвучном крике.

На этот момент мне оставалось выдать ей всего восемь ударов ремнем. Я намотал его на руку по – другому, чтобы теперь по горячей красной попке Стеллы гуляла другая его сторона, и продолжил экзекуцию. Теперь Стелла дергалась после каждого удара, не отрывая, впрочем, руки от стола. Я же продолжал пороть ее, размеренно покрывая новыми красными полосками ее спинку, попку и бедра и вкладывая в каждый удар всю свою силу и умение. На сорок пятом ударе мне удалось выбить из нее первый стон. Эта маленькая победа придала мне вдохновения, и следующий удар получился таким мощным, что Стелла вдруг извернулась так, что оказалась лежащей на боку. Ноги она подтянула к животу, но руки оставались на месте. Таким способом она, не выдержав моего темпа, старалась дать себе передышку от нескончаемой боли. Ее искаженное от сильнейшей боли личико было залито слезами, глаза закрыты, а зубы – плотно сжаты.

Я приказал ей вернуться в прежнее положение, и Стелла неохотно подчинилась, выиграв не больше десяти секунд. Я подождал, когда ее длинное, уже утратившее неподвижность тело прекратит содрогаться в конвульсиях и, раскрутив ремень в руке, вновь изо всех сил вытянул им поперек судорожно сжатых ягодиц. Стелла застонала еще более протяжно и жалобно, ее тело вновь перекрутилось, оторвавшись от стола, и я заметил на его полированной поверхности влажные пятна ее пота. Длинные полосы на ее теле постепенно бледнели, сливаясь между собой и окрашивая всю подвергнувшуюся жестокой порке поверхность в бледно – розовый цвет, и даже новые следы не вспыхивали на ней так ярко, как прежде.

На этот раз Стелла вернулась в первоначальное положение быстрее и без напоминаний. Оставшиеся четыре удара я наносил, как истинный гурман, подолгу раскручивая ремень в руке и метя в нижнюю часть ягодиц, где уже основательно вспухла кожа. После каждого из них Стелла резко выгибалась дугой, со свистом втягивая воздух сквозь сжатые зубы и откидывая голову так далеко назад, что едва не касалась макушкой лопаток, и подолгу водила своими исполосованными ягодицами из стороны в сторону. Сквозь судорожно сжатые зубы доносились приглушенные стоны, из прокушенной ранее губы тонкой струйкой стекала кровь, а ее длинные тонкие пальцы впились в край стола с такой силой, что я испугался за его целостность. Но ни разу она не разомкнула рот и не закричала. Я только однажды сталкивался с подобной стойкостью. Во время одной горячей вечеринки в нашем клубе девушка тоже выдержала пятьдесят ударов, только не ремнем, а хлыстом, что еще хуже, правда, потом по предварительной договоренности ее еще должны были наказать ее же собственным длинным и тонким черным ремешком, и от него она завыла, как раненое животное, уже после первых ударов. Поскольку переход с одного орудия наказания на другое всегда весьма болезненный, я возлагал на ждущие своей очереди розги очень большие надежды.

Срезанные несколько часов назад ивовые прутья все это время вымачивались в соляном растворе и были все как на подбор – не очень длинные, что позволяло избежать захлестывания бедер и боков, толщиной у основания чуть меньше, чем палец Стеллы, и постепенно сужающиеся с кончику, почти идеально ровные и гладкие. Я дал девушке несколько минут, чтобы отдохнуть, выбирая в это время самый толстый и прямой прут. Щадить ее я не собирался и намеревался выдать ей все три десятка ударов, сделав их максимально сильными. Но перед этим я провел ладонью по ее ягодицам и бедрам, вызвав этим еще один стон. Они были очень горячими и шершавыми из – за утратившей эластичность кожи, и на них не было ни одного непораженного места, за исключением узенького углубления между двумя аппетитными овалами ее попки. Рассечений не было, поэтому я и решил начать с ремня. Но вот розги по сравнению с ним будут гораздо более жестокими.

– Ну что, продолжим? – полувопросительным тоном спросил я. На этот раз Стелла промолчала, и я, перехватив прут поудобнее, несколько раз приложил его к тут же сжавшимся ягодицам девушки. Судя по всему, она уже не могла контролировать свои рефлексы и не могла заставить себя расслабиться, хотя, безусловно, она знала о том, что напряжение мышц во время порки влечет за собой еще большую боль.

Мне показалось, что ее попка недостаточно высоко приподнята, и я подложил под ее животик специальную подставку, предварительно обернув ее мягкой тканью. Теперь длинные ножки Стеллы выпрямились и стояли идеально ровно и симметрично, как перевернутая буква "V". Со стороны это выглядело настолько красиво, что я пожалел, что не поставил ее в эту позу раньше.

Но еще не все было потеряно, и я, еще раз примерившись, сделал небольшой шаг назад, поправил свой давно оттопыривший брюки член и с разворота послал длинный гибкий прут по направлению к основательно раскрасневшимся ягодицам Стеллы. Она успела среагировать на свист и вильнула в сторону, но, конечно, это ее не спасло. Прут глубоко впился в ее разгоряченную кожу, оставив длинный белый след, перечеркнувший обе ее половинки чуть наискось и почти сразу же налившийся красным. Девушка вновь красиво изогнулась, запрокинув искаженное страданием личико к потолку, но не сдвинулась с места, а единственным звуком, последовавшим после свиста прута, был ее глубокий вдох и медленный выдох сквозь зубы. Не давая ей передышки, я снова с размаху опустил прут на ее распухающие ягодицы, попав немного ниже места первого удара. На этот раз Стелла застонала, и обе ее ноги согнулись в коленках и оторвались от пола.

– Ноги на пол, быстро, – скомандовал я, почувствовав близость капитуляции.

Стелла послушалась, но после третьего удара, оставившего длинную багровую полосу на бедрах, ее ножки вновь взлетели вверх. Мне не хотелось ее привязывать, поскольку было интересно, каковы пределы ее выдержки, поэтому, придержав следующий удар, я ласковым тоном сказал следующее:

– Еще раз такое повторится, и я привяжу тебя к кольцам на потолке и оставшееся количество ударов ты получишь хлыстом. Я понятно излагаю?

Стелла кивнула, и ее дрожащие ножки одна за другой опустились на пол, цокнув каблучками. Я сменил прут, выбрав чуть более длинный и тонкий, и истязание продолжилось. Я снова применил предельно сильный и жесткий ритм, отводя руку назад и затем посылая ее вперед вместе с разворотом тела, придавая пруту максимально быструю скорость. Паузы между ударами составляли не более двух – трех секунд. Стелла билась в невидимом капкане моих условий и возможности в любой момент их нарушить, удерживая страхом того, что за этим последует, и собственным достоинством. Воздух со свистом входил в ее легкие и с хриплыми стонами покидал их, стол покачивался от ее отчаянных рывков. Со стороны казалось, что ее пальцы намертво прилепились к его краю, и от того, сможет ли она их оторвать, зависит ее жизнь. После двенадцатого удара я почувствовал, что у нее не остается сил сдерживаться. Из ее прекрасных глаз снова закапали слезы, из уголка рта потекла тоненькая струйка слюны, а ноги вопреки моему приказу снова оторвались от пола и согнулись в коленях. Ее легкие разрывали спазмы, она тихонько всхлипывала, но это было единственным проявлением того, какую боль она терпит. Она должна была неминуемо сломаться, но раньше не выдержал прут. На тринадцатом ударе (вот и не верь после этого в мистику) он с треском сломался точно посередине. Стелла и этот удар выдержала без крика, а пока я менял прут, она успела собраться и снова покорно ожидала своей участи, твердо поставив ноги на пол и эротично поводя бедрами, чтобы хоть немного остудить огонь, терзавший ее ягодицы и бедра. Конечно, ей очень хотелось потрогать свою кричащую от жуткой боли кожу, погладить и прикрыть ее ладонями, но это было запрещено, и она выходила из положения таким способом. А может, это была попытка заставить меня своими гостеприимно открытыми дырочками и ненадолго отсрочить наказание. Но несмотря на давно охватившее меня возбуждение, я намеревался продолжить, и снова занял удобную позади позади и чуть слева ее замершей в ожидании попки.

На этот раз я поставил ванночку с прутьями рядом с собой, чтобы при надобности не идти к ней снова через всю комнату. Ягодицы Стеллы еще больше распухли и полностью потеряли свою очаровательную форму. Их пересекало несколько вздувшихся рубцов ярко – розового цвета, немного толще, чем нанесший их прут, и сантиметров тридцать каждый. Особенно много их было в нижней части ягодиц, на пограничной с бедрами области. Именно туда я направил очередной четырнадцатый удар. Коленки Стеллы дрогнули, голова мотнулась в сторону, а мой слух приласкал тихий жалобный стон. Да сколько же она может терпеть? А если бы она не знала, сколько ударов я собираюсь ей выдать? Терзаемый этими вопросами, я снова и снова, не сбавляя темп, посылал длинный извивающийся прут к ее тоже длинному и тоже извивающемуся телу по самым замысловатым траекториям, и параллельно полу, и под разными углами, и перпендикулярно сверху вниз, подойдя почти вплотную. Пару раз я даже попробовал быстрые удары крест – накрест. После одного из них длинное острое окончание прута впилось в ее правое бедро, разорвав кожу. Брызнула кровь, а Стелла издала нечленораздельный хрип. Я тут же отошел назад и, не задерживаясь, влепил ей следующий удар, метя в то же место, но промахнулся. Однако Стелла взвилась всем телом вверх, тут же опустившись после очередного укуса прута. Теперь она вжималась в поверхность стола, словно пытаясь раствориться в нагретом ее разгоряченном телом дереве. Я бы мог попасть в то же самое место, но для этого мне надо было сбавить темп и хорошенько прицелиться, а Стелла и так была на пределе. Эх, сказать бы мне не тридцать, а сорок ударов, и она наверняка бы закричала. По силе воздействия на меня ничто не сравнится с криком боли долго сдерживающейся женщины. А тут приходится довольствоваться лишь судорожными рывками, стонами и содрогающимися от рыданий плечиками. Но времени на колебания не оставалось, и я продолжил сечь Стеллу в быстром темпе, с силой опуская прут на ее вздрагивающие ягодицы с оттяжкой вниз и в разные стороны. Она пыталась угадать направление, двигая тазом в разные стороны, но я постоянно менял его, и девушка неизменно оставалась в проигрыше. Тем не менее эта игра заставляла ее хоть как – то отвлечься от боли. А терпеть оставалось совсем немного. Как я ни старался вырвать из нее крик, все было напрасно. Несмотря на то, что под конец на ее ягодицах еще в двух местах лопнула кожа, а все тело блестело от пота, Стелла выдержала пятьдесят сильнейших ударов ремнем и тридцать длинным крепким прутом без единого крика. Ничего подобного я раньше не видел.

– Ну что ж, можешь встать, – сказал я, постаравшись добавить в свой голос побольше снисходительности, но все равно в нем прозвучала смесь разочарования с восхищением. – Думаю, недельный отпуск ты заработала. Мы будем ждать тебя в следующие выходные.

Но Стелла не спешила вставать. Морщась от боли и тихонько подвывая, она поглаживала подушечками пальцев свои исполосованные ягодицы и бедра, распухавшие прямо на глазах. Я дал Ларисе знак, и она отправилась за медицинскими препаратами, напоследок сняв это незабываемое зрелище крупным планом.

2.

В течение следующей недели мы с Ларисой не раз просматривали вместе видеокассету с записью этого приме

ра невероятной стойкости Стеллы. Она не отличалась низкой болевой чувствительностью, что было заметно по выразительной мимике ее лица, скрытого от меня в процессе порки. Ларису же, судя по всему, сжигало чувство соперничества. Ей льстило, что она – самая выносливая и терпеливая женщина из всех моих партнерш по садистским играм. И действительно, даже среди женской части нашего клуба садомазохистов мало кто мог бы с ней посоперничать. Но Стелла, безусловно, относилась именно к тем, кто мог бы. Поэтому идея провести между ними соревнование на выносливость родилась сама собой.

Мне пришлось на всю неделю воздержаться от каких бы то ни было наказаний, чтобы Лариса и Стелла оказались в равных условиях. А потом еще на одну, чтобы дать попке Стеллы окончательно восстановиться. Но вот настал долгожданный воскресный вечер, когда все было готово к тесту на выносливость. Стелла на этот раз появилась у нас в откровенной мини – юбочке и символическом топике, зато Лариса вырядилась в свое лучшее вечернее платье с откровенным вырезом и обнаженными плечами.

– Ну что, милые дамы, – обратился я к ним после легкого ужина и непринужденной беседы. – Сегодня мы с Ларисой хотим проверить, кто из вас лучше переносит боль. Думаю, самое время заняться этим.

Сценарий был продуман заранее. Стелла и Лариса по очереди должны были получить несколько серий ударов, по десять в каждой. Мы долго думали, чем же будут носиться удары, и в итоге сошлись на классическом инструменте – длинной бамбуковой розге, способной нанести ощутимую боль даже при небольшой силе удара. Чтобы избежать влияния заинтересованной стороны, т. е. меня, мы решили, что серии ударов будут выдаваться друг другу самими испытуемыми. Правила были предельно просты: проиграет та, которая попросит остановиться или сбежит, поскольку привязывание на этот раз мы не планировали. Кричать и стонать можно было сколько угодно, но прикрываться и слишком активно вилять нижней половиной тела категорически запрещалось.

Испытание мы решили провести в нашей спальне на моем любимом станке, только на сей раз без привязывания. По жребию первой принять десять ударов выпало Стелле. Она, покачивая бедрами, неторопливо стащила с себя мини – юбочку и приспустила вниз по своим упругим бедрам крошечные черные трусики. Рубцы на ее ягодицах сошли почти полностью, и ее нежная кожа на выпоротых две недели назад местах была готова принять новые испытания.

Лариса ожидала ее, уже помахивая розгой в воздухе. Когда Стелла легла в исходную позицию, разведя руки и ноги в стороны буквой Х, она посмотрела на меня. Я зафиксировал две видеокамеры, одна из которых должна была снимать личико Стеллы, а другая – ее попку, занял удобную позицию в глубоком мягком кресле и жестом показал, что необычное соревнование может начинаться.

Моя жена еще несколько раз со свистом рассекла воздух, наслаждаясь упругим колыханием длинной розги, а потом нежно провела ею по безупречным ногам Стеллы, от коленок и выше, до талии. Затем, быстро размахнувшись, она с силой опустила розгу точно посередине ее маленьких крепких соблазнительных ягодиц. Стелла даже не вздрогнула, только слегка шевельнула своими длинными тонкими пальчиками, пока что даже не сжатыми в кулак. За первым ударом незамедлительно последовал второй, опустившийся чуть пониже первого, а третий лег сразу под вторым. Лариса не делала больших пауз, размеренно покрывая ограниченное пространство Стеллиной попки быстро вспыхивающими и тут же бледнеющими полосами, но после первого десятка девушка не произнесла ни звука и не сделала ни единой попытки уклониться.

Настала очередь Ларисы. Она удивила меня тем, что сняла свое шикарное вечернее платье с бархатными кружевами совершенно неэротично и вдобавок ко всему встав вне поля зрения видеокамеры. Стелла тем временем, без всяких усилий распрямившись и даже не коснувшись руками своих свежепострадавших ягодиц, взяла отложенный Ларисой прут и была готова ответить моей супруге взаимностью. Лариса без колебаний улеглась на ее место, в точности повторив ее позицию, а Стелла, широко размахнувшись, тут же хлестнула ее чуть пониже талии снизу вверх.

Очень скоро стало ясно, что знакомство с розгой у Стеллы ограничивалось лишь филейными частями тела. Замах у нее получался слишком широким, а удар – поспешным, в результате чего розга ударялась о тело не всей своей "рабочей" поверхностью. Вдобавок ко всему Стелла не освоила удар с оттяжкой, и когда она несколько раз попыталась его применить, орудие наказания лишь скользнуло по ягодицам Ларисы, не принося ощутимой боли. Но правила менять было поздно. Лариса, получив всего два настоящих удара, тоже не издала ни звука, хотя страдала несравнимо меньше.

Дамочки вновь поменялись местами. Прежде чем выдать Стелле первый из очередного десятка ударов, Лариса приказала ей развести пошире ноги и подрегулировала наклонную плоскость, на которой облокачивался обнаженный торс Стеллы так, чтобы ее порозовевшие ягодицы поднялись немного выше головы. Затем она обрушила на нижнюю часть ее ягодиц серию сильнейших ударов, идущих то почти горизонтально, то под небольшим углом. Стелла слегка зашевелилась уже после пятого, а десятый встретила, судорожно сжимая пальцами кольца для зажима рук. Я удовлетворенно кивнул: сил и умения моей жене было не занимать. Но добиться крика и даже стона Ларисе не удалось и сейчас.

На этот раз Стелла, поднявшись со своего места, немного помассировала руками свои вспухшие ягодицы и решительно взяла розгу. Желание победить в этой гонке переплеталось у нее с чувством мести, а Лариса уже лежала перед ней, прекрасная в своей трогательной беззащитности. Девушка рьяно принялась за дело, и моя жена дернулась уже после первого удара – Стелла явно схватывала искусство истязания на лету. Она нанесла Ларисе девять полновесных ударов, ошибившись только раз, и выбила из нее стон на восьмом. Получив последний удар, Лариса соскочила с наклонной доски, как ужаленная, и начала нежно потирать пораженные места, бормоча что – то себе под нос.

Ее уязвленное самолюбие требовало немедленной сатисфакции, и в следующие десять ударов по припухшим ягодицам Стеллы Лариса снова вкладывала всю свою силу и умение, выжидая несколько секунд после каждого и наслаждаясь зрелищем ее трепещущих рук и дергающегося тела. Дважды Стелла, получив особо сильный удар по свежим рубцам, отчаянно откидывала голову назад и выгибалась всем телом, а потом медленно опускалась обратно. Несколько раз она глубоко вздыхала, но это был единственный звук, который нам довелось услышать.

Дождавшись своей очереди, Стелла тоже выдала Ларисе очередной десяток сильных свистящих ударов. На этот раз она сконцентрировала свое внимание на ее доселе нетронутых бедрах. Ноги Ларисы затрепетали и начали судорожно сжиматься в коленках уже после первого прикосновения розги. Стелла, однако, не решилась дать ей предупреждение и это пришлось сделать мне. Лариса покорно поставила свои длинные стройные ножки на пол и тут же громко застонала от очередного укуса жесткой безжалостной розги. Попадание было очень удачным, свежая полоса перечеркнула распухшие рубцы от предыдущих ударов и в двух местах рассекла кожу. Лариса отчаянно завиляла попкой, стремясь утихомирить разрывающую ее боль, и тут же получила очередной звучный удар, прочертивший новую медленно бледнеющую полосу в верхней части ее очаровательных половинок. Ее прекрасное тело заметалось из стороны в сторону, она даже слегка подтянулась на руках, отчего ее ноги снова оторвались от пола. Я снова собрался ее предупредить, но Лариса очень быстро взяла себя в руки, а оставшиеся удары Стелла нанесла с гораздо меньшей силой. Тем не менее, когда она с готовностью улеглась на освободившееся место, Лариса приступила к наказанию далеко не сразу. Она не менее минуты, болезненно морщась, поглаживала свои исполосованные ягодицы, на которых уже в буквальном смысле слова не было живого места. Затем, решительно взяв в руки розгу, она с силой выдала Стелле первый из очередных десяти ударов. При этом она встала так, чтобы при нанесении удара было удобнее переносить свой вес с правой ноги на левую, придавая тем самым правой руке максимальное ускорение. Результат не замедлил сказаться: теперь после каждого удара Стелла судорожно сжимала руками края стальных колец, очаровательно звеня ими, и подгибала обе ноги в отчаянных и бесполезных попытках прикрыться. Лариса старалась, понимая, что она безнадежно проигрывает соревнование. Удары получались мощными и звучными, они были не под силу даже некоторым мужчинам. Попка Стеллы в двух местах засочилась кровью, одна алая полоса перечеркнула ее спинку чуть выше талии, еще один удар пришелся немного выше коленок. Лариса не сбавляла темп, но десятый удар Стелла встретила так же мужественно, как и первый. Моя жена не могла скрыть своего разочарования и неохотно заняла ее место.

Я приказал Стелле не жалеть Ларису и продолжать наказывать ее в полную силу, иначе все ее слабые удары будут возвращены ей мною. Девушка покорно кивнула, но я все же видел, что она перестала пороть мою жену в полную силу. Видимо, она боялась, что Лариса вот – вот проиграет, и месть ее будет страшна. Но придраться тут было ни к чему – на попке Ларисы появлялись все новые и новые белые полосы, быстро исчезавшие среди общего красновато – розового фона. Моя жена уже не стонала, а выла на одной ноте, прерываясь лишь в момент нанесения очередного удара. Стелла оставила в покое ее бедра и перешла на верхнюю часть ягодиц, наименее пострадавшую во время соревнования, но тут же умудрилась попасть по свежему рубцу два раза подряд. Попка Ларисы засочилась кровью еще в одном месте, а сама она взвыла на полную мощь голосовых связок и красиво выгнулась дугой, позволив нам любоваться игрой ее безукоризненных мышц под гладкой кожей спины, рук и ног. К сожалению, это был последний из десяти ударов, и снова настала очередь Стеллы.

Лариса принялась за дело спустя несколько минут, стерев капельки крови со своих основательно вспухших и потерявших свою соблазнительную гладкость ягодиц. Теперь она не спешила, вкладывая в каждый удар всю свою силу и стараясь попасть по свежим следам. Впрочем, на ягодицах Стеллы уже практически не было живого места, а по некоторым местам розга прошлась не менее трех раз. Стелла уже не могла лежать спокойно, она крутилась и вертелась, накрепко впившись руками в кольца для рук и нервно переступая своими длинными стройными соблазнительными ножками по полу. Из ее горла вырывались приглушенные хрипы. На седьмом ударе она не выдержала и закричала. Это был первый крик, который нам удалось из нее вырвать, хотя удар, после которого он последовал, на вид ничем не отличался от предыдущих. Лариса, ободренная очередной уступкой Стеллы, в быстром темпе выдала ей оставшиеся три удара, но девушка выдержала их, накрепко сцепив зубы и только отчаянно виляя талией.

С трудом выпрямившись и помассировав ягодицы, имевшие гораздо более плачевный вид, чем у моей жены, она приняла розгу у нее из рук и посторонилась, пропуская Ларису. Мне показалось, что по губам Стеллы скользнула улыбка. Как бы там ни было, но Стелла рьяно взялась за дело, нанося Ларисе не самые сильные, но довольно ощутимые удары. Она не баловала ее и меня разнообразием, в размеренном темпе нанося ей удары под небольшим углом, но без оттяжки. Впрочем, на исполосованной попке Ларисы тоже не было живого места, и любой удар по ним причинял сильнейшую боль. Ларисы взвыла после первого же удара, перечеркнувшего ее грациозно оттопыренную попку по диагонали справа налево. Стелла тут же хлестнула ее снова и снова. Потом неожиданно хлесткий удар получили бедра Ларисы, потом – верхняя часть попки, потом – самая середина. Лариса крутилась, как на сковородке, пытаясь перевернуться на бок, и несколько раз розга обожгла ее роскошные бедра не сзади, а сбоку. Я не успел ей сделать замечание, потому что она получила все десять ударов. Теперь в активе обеих дам числилось по пятьдесят ударов. Впрочем, если уж быть справедливым, то Лариса получила не больше тридцати полноценных розог.

У Стеллы тоже не оставалось сил терпеть, и она закричала после первого же удара. Лариса старалась вовсю. После каждого удара ягодицы Стеллы сотрясались, как после удара доской, а ее легкие делали судорожный вдох, чтобы потом разразиться душераздирающим воплем. Станок для истязаний угрожающе покачивался, на впившихся в металл руках Стеллы вздувались мышцы, а вниз по ее напряженным бедрам бежали струйки крови, смешиваясь с потом. Ее ягодицы приобретали багрово – синюшный оттенок, на котором даже не было видно следов от новых ударов. А Лариса продолжала сечь ее, сильно, размашисто, с оттяжкой. Свист розги сливался с оглушительными криками, и еще неизвестно, что было громче.

Стелла выдержала и эту серию. После десятого удара ее ягодицы и бедра кровоточили уже в нескольких местах. Рассечения были неболишими, но чрезвычайно болезненными, потому что Стелла даже передвигалась, морщась от боли. Лариса, занявшая ее место, выглядела ненамного лучше. Теперь она, крепко вцепившись руками в наклонную доску, слегка повернула голову, чтобы видеть момент удара и успеть собраться с силами. Стелла же, вытерев свои основательно вспотевшие ладони полотенцем, решительно взялась за розгу и с оглушительным свистом вытянула Ларису поперек ее судорожно сжавшихся половинок. Моя жена тут же дико закричала и обеими руками схватилась за пораженное место. Стелла придержала следующий удар и вопросительно посмотрела на меня.

– Нет – нет, я готова продолжать, – приглушенным голосом простонала Лариса и отняла руки от своей ярко – алой попки. Стелла, широко размахнувшись, нанесла ей второй удар, но на этот раз взяла слишком высокий прицел, и розга лишь скользнула по выпуклым ягодицам. Зато третий удар получился на славу, пришевшись по самому центру ягодиц. Лариса снова прикрылась и даже сделала попытку соскочить со своего места, за что тут же получила очередное замечание. Собственно, по нашим правилам она уже проиграла, но я решил дать возможность Стелле нанести оставшиеся удары. Лариса теперь выла, не умолкая, прервавшись лишь после четвертого удара, после которого розга глубоко впилась в ее бедра, оставив две прерывающихся в междуножье кровоточащих полос общей длиной не меньше сорока сантиметров. Но тогда секундная пауза была вызвано только необходимостью набрать воздух в легкие. Лариса была на пределе своих возможностей, ей оставалось выдержать всего шесть ударов. Но Стелла, тоже почувствовав панику в стане врага, решила довести начатое до конца. Удары, наносимые ей сопернице, снова стали мощными, безжалостными и направленными в наиболее пострадавшие места на ее ягодицах. Каждый удар разбрызгивал мелкие капельки крови, эффектно разлетавшиеся в разные стороны, подобно осколкам бомб. Лариса металась из стороны в сторону, оглашая комнату непрерывными криками. Чтобы хоть как – то заглушить нечеловеческую боль, она стала стучаться головой об эластичную пластмассу наклонной плоскости, обтянутую для большей безопасности мягкой тканью, на которой лежала,. Но после седьмого удара, пришедшегося снова в самую нижнюю область ягодиц, Лариса с жутким воем вскочила и бросилась в ванную, откуда еще долго доносились ее вопли и ругательства. Упорное соревнование окончилось победой Стеллы.

Сказать, что все происходящие завело меня – это не сказать ничего. Стелла не спешила одеваться, морщась и потирая свои нещадно исполосованные ягодицы и бедра, которые я несколько раз зафиксировал крупным планом, после чего, проверив, хватает ли в кассете пленки, направил видеокамеру на диван и направился к Стелле, по пути стягивая с себя одежду. Стелла вздрогнула, когда я решительно взялся руками за ее упругие бедра, но покорно позволила увлечь себя в сторону дивана. Там я без особого труда согнул ее в пояснице, заставив упереться руками в спинку дивана, и быстро снял штаны, освободив свой давно рвущийся на волю член. Стараясь не испачкаться в крови, сочащейся из нескольких рассечений на очаровательной попке Стеллы, я двумя пальцами проверил ее нижнее отверстие и, почувствовав его тепло и умеренную влажность, мощным и уверенным движением вошел вглубь ее тела на все щедро отмеренные мне природой двадцать пять сантиметров. Девушка вскрикнула, поскольку каждое движение заставляло растягиваться ее кожу на бедрах и попке, усиливая боль от жестоких ударов, но я с ходу включил самый высокий темп, так что ее руки все время соскальзывали со спинки дивана, а вскоре вообще подломились под моим напором. Я продолжал драть ее сзади, слыша, как звучно соприкасаются наши бедра и как по ним хлопают мои яйца. Стелла перестала стонать и перешла на нежные тоненькие попискивания. Мне было невероятно хорошо. Немного отстранив ее от себя, я ввел два пальца в ее анус, заставив девушку испуганно вздрогнуть. Перехватив ее за талию второй рукой, я продолжал исследовать обе ее дырочки, синхронно орудуя в них пальцем и членом. Я то вращал ими, то вводил на максимальную глубину, заставляя Стеллу корчиться подо мной и вскрикивать от необычных ощущений. Похоже, ей это все не нравилось, но это меня мало волновало. Улучшив момент, я резко покинул оба ее отверстия, сжал ее бедра обеими руками и властно вонзил свой член в ее расширившееся после моих пальцев верхнее отверстие. Стелла дико завопила, отчаянно завиляв тазом в тщетной попытке освободиться, но я двумя мощными толчками засадил свой член почти до конца, а потом, крепко прижав к себе ее влажные горячие бедра, отвоевал последние сантиметры. Стелла, насаженная на мою дубинку, продолжала отчаянно дергаться, крепко стискивая мой член внутри своего кишечника и доставляя мне массу удовольствия. Я двигался вместе с нею, чувствуя, как постепенно ее тесные стенки приспосабливаются к размерам моего члена и медленно принимают его форму. Тогда я несколько раз вынул его и тут же с силой вогнал обратно, заставив Стеллу снова вскрикнуть. Мои бедра и нижняя часть живота уже были испачканы ее кровью, но я продолжал уверенно подниматься вверх по лестнице наслаждения, раскачиваясь вместе с девушкой и время от времени стараясь загнать свой член еще глубже. В такие минуты мне всегда хотелось, чтобы он был тридцать, сорок, пятьдесят сантиметров в длину. Я представил себе эту картину, и это меня и доконало. Усилив движения внутри горячего ануса Стеллы до предела, я с невероятным облегчением выпустил в теплые и влажные глубины ее лона всю накопившуюся за последние сутки сперму. Я казался сам себе неиссякаемым источником, с громкими стонами выбрасывая вглубь вздрагивающего тела все новые и новые залпы. Наконец, когда все закончилось, я устало опустился рядом с притихшей Стеллой и впал в легкую полудремоту. Я чувствовал, как она разомкнула мои руки и освободила свою исстрадавшуюся попку, но мне было все равно.

Но долго мне так пролежать не удалось. Хлопнула дверь ванной, и в комнату вернулась Лариса. Даже сейчас она передвигалась медленно и осторожно, морщась от боли, а ее бедра и ягодицы были обернуты влажным полотенцем со свежими следами крови. Давненько ее так жестоко не пороли, подумалось мне, с чем я и поспешил поздравить свою очаровательную супругу. Лариса никак не отреагировала на мои слова. Мне запомнился ее странный взгляд, который она бросила на Стеллу, поспешившую воспользоваться освободившейся ванной. Что он означал, мне довелось узнать чуть позже...

Июль 2002 года

Продолжение, скорее всего, следует.