Муха. Часть 3
В участке было чадно от табачного дыма, ругался пьяный приказчик, грозился какому – то одному ему известному Никодиму, пересчитать рёбра. Бабенок выстроили у зарешеченной двери, на которой было написано – "Полицейский врач". Очередь двигалась неспешно, бабенки выходили оттуда взлохмаченные, одергивали юбки и матерно ругали какого – то Федулыча, который всю мандищу расковырял. Когда Катька на дрожащих от страха ногах перешагнула порог, перед ней открылась картина, которую до этого не видела. Посреди комнаты стояло какое – то сооружение из гнутых железных трубок, по бокам торчали две блестящих распорки, наподобие деревенских ухватов, только побольше. Низкорослый мужчина в белом, не очень свежем халате, гремел рукомойником. Не поворачивая головы, бросил через плечо:
– Давай, устраивайся, быстрее. Сегодня на вас урожай просто. Из генеральшиного бардака?
Оробевшая Катька подошла к этому странному и незнакомому сооружению. Увидав в низу маленькую приступочку, присела на нее, подняв руки вверх, ухватилась за пару блестящих ухватов – распорок. Обернувшийся мужчина сначала не понял, а, разобравшись, громогласно захохотал:
– Вот так цирк! Сроду, такого не видел, кому скажи, не поверят. Ты что? В первый раз на смотрины попала? Неужели ни разу не видала кресла гинекологического? Что делается, скоро с грудного возраста в дело запускать будут. Ты платье сними или задери повыше, исподнее, если есть, сними совсем. На стул клади, не бойся, никто "мохры" твои не украдет. Теперь ложись спиной сюда, ноги в распорки вставляй, не дрожи, не дрожи, никто не съест... Тэк – с, нуте – с, посмотрим, что тут имеется, – приговаривал толстяк в неопрятном халате с завязками на спине.
– Давай – ка промоем вагину для начала. Видно только – только с клиентом была? Весь свод задний в сперме, шейку и не видно совсем. Не грех будет проспринцевать сулемой. Не повредит, не повредит, коли какая дрянь скрытая прицепилась. Тем более в первый раз, наподобие боевого крещения принимать надобно. Потом спасибо скажешь...
Зазвенело стекло, забулькала в банку красноватая жидкость, в волосатой руке доктора вытянулась желтая гуттаперчевая трубка со стеклянным наконечником. Не успела Катька опомниться, как в устье влагалища оказалась эта незнакомая штуковина, направленная умелыми пальцами. Забулькала жидкость, над лобком зажгло, словно мочой переполнило, хотя до ветру Катька ходила не более получаса назад. Опять звякнуло стекло, девка никак не могла удержать всю жидкость, залитую полицейским врачом.
В комнате, пропахшей табаком и карболкой, раздался свистящий звук, и из под зада девицы вырвалась сильная струя. Через мгновение к свисту добавилось стыдное шипение в небольшом тазике, поставленным внизу между ее ног. Жидкость шла с напором, вниз, прямо из – под ягодиц. Сила, с которой струя била из Катьки, объяснялась тем, что доктор, явно не в духе, залил полную кружку. Девке было стыдно, деревенские привычки брали свое. Как можно при мужике сцать? Но организм, вернее нижняя его часть, не повиновались мысленным приказам.
Она и ягодицы сжимать пыталась, низ живота напрягала, когда иной раз случалось долго терпеть на бульваре и не мочиться, только напрасно... . Вдобавок, жидкость задевала малые половые губы, которые, выступали наружу. Их жгло, как кипятком. Струя ослабела, без напора стекая вниз. Стыдное шипение закончилось, Катька замерла на секунду, двинула задом. Как все женщины, которые долго терпели, пару раз вытолкнула последние капли, напрягши ягодицы.
– Ну, другое дело, Теперь и осмотреть без опаски можно. Лобок – то почему не бреешь? Зверинец решила завести? Мандавошки в таких джунглях как дома будут чувствовать... . Не смотри, что мало волос, только – только видать расти начали, подцепишь чудищ лобковых, потом мучаться выводить их будешь... Они, твари, этакие, ужас до чего живучие и цепкие...
Дыхание доктора полицейского отдавало табаком и закисшим пивом, руки, густо заросшие рыжими волосами, бесцеремонно жали лобок девки, дряблую тощую ляжку, проникли внутрь, раздвинув вход влагалища, закопошились внутри.
– А видать еще ничего, не истаскалась, по коже поросенок молочный. Так говоришь гуляться – то недавно, с весны, что – ли начала? Болезнями стыдными или бабьими не страдаешь? Сутенер есть? Не Пашка – ли Махалкин? Небось, каждый вечер колотушки – тычки получаешь, если денег мало приносишь? Он до кулаков – то или до бритвы скорый молодчик... Скольких девок покалечил, со
счета собьешься... Хоть обучена?
– Читаю, ежели по печатному и буквы большие, – дрожащим голосом проблеяла с кресла перепуганная насмерть девчонка.
– Да я не про азбуку, дура, – довольно заржал доктор в густую бороду, – я про то, кто тебя учил, как с клиентом управляться надобно... . Звать – то как? По уличному кличут Муха? Так не пойдет, теперь будешь Светланой прозываться. Гляди, не перепутай, когда с клиентом будешь. К чему же тебя приспособить? Поглядим, поглядим... Годочков – то сколько? Шестнадцать? Мышцы вагинальные хороши, эластичные... Может целку подшить? Да нет, Пашка против будет... . Так сколько лет – то, если по честному?
– Вскорости, шашнацать сполнится, – с готовностью ответила девка, шмыгнув носом, за неимением платка подтерла его рукавом кофтенки, – может через пару годков, – уточнила, стараясь угодить этому страшному мужчине.
– Краски – то пошли или нет?
– Нет ишшо, дяденька. То есть ишшо не кажный раз. Путаются...
– Да какой я тебе дяденька. Ты меня еще тетенька, дура стоеросовая, назови. Никак не приучу правильно называть. Я доктор полицейский, имя отчество Михаил Федулович. Гуляешься давно? Раньше я тебя вроде не видал?
– Почитай годок, дяденька дохтур полицейский Михаил Федулович. Я по первоначалу – то на улицу не ходила, ко мне мужчинок приводили. Тока по пьяной лавочке Кирюху Косого, сутенера мово, зарезали, почитай полгода прошло, как схоронили... Царствие небесное, – мелким крестом закрестилась девица, – я потом у Сашки Яхонта была. Он меня на бульваре гуляться, спасибочки, и пристроил. Тока на улице – то сейчас холодина, с квартиры хозяйка прогнала, сказала, гулящие не нужны, мол у нее дом приличный, а у меня еще две сестрицы малолетние на руках, Дуська и Малашка. Оне маленькие ишшо, есть кажный день просют. Пашка сказал, начну работать, глядишь, легче жить – то станется.
– Теперь, давай будем определяться, какую картину по работе показывать надобно будет. Ты чернявая, кость мелкая. Целку – то кто ломал?
– Дак в деревне ишшо, меня по пьяной лавочке урядник и снасильничал. Я тогда совсем маленькая была, глупая, боялась, как бы не прибил, он сильно пьющий был...
– Хватит жалобить, не на паперти, милостыню никто не подаст. Ворот у кофты расстегни. Грудей совсем нет, жопа – то вообще, как у воробья коленка, чистый скелет, одни ребра торчат, а клитор – то как напрягся, удивительно! Давно таких фокусов не видел... . Запомни, под мужчину тебе спиной ложиться никак нельзя. Раком, по вашему, нельзя давать, иначе пропадешь, быстро начнешь сладость бабью чувствовать. С таким клитором, да мышцами вагинальными сие не за горами, не сможешь долго работать...
Убытки пойдут, "котики" появятся, чтобы потом заработанные денежки, за внимание, любовь и ласку отдавала. Они до вас, до бабенок гулящих нюх имеют особый, как мухи помойные на дерьмо Оргазм – то был или без понятия? Хоть знаешь, что такое оргазм – то? Как это у вас говорят, бабью сладость чувствовала? Нет? Врешь, наверное, вам курвешкам верить – то себе дороже будет... Что – ж, билет желтый выправим, будешь тебе под малолетку работать. Дам рекомендацию в бардачек один, там сейчас малолеток нет.
Про купчиху Чугунову слышала? У нее пансион небольшой у Воздвиженки. Давай, вставай, одевайся. Погоди, записку черкну, сразу на Воздвиженку иди, скажешь, что от меня. Там пансион полный будет, все лучше, чем по бульвару таскаться. А с Пашкой про деньги договорюсь, он мне и так должен за двух курвешек своих, когда им триппер лечил. Так до сих пор, подлец, не рассчитался, по сему денег не полагается. Будет приставать или угрожать, сразу хозяйке скажи, не таись, мы на него, фармазона, управу живо найдем. Иди, не задерживайся Следующая!
Так и началась новая жизнь для Катьки Мухи, которая их бульварных шлюшонок, неожиданно получила повышение, одним словом выигрышный билет вытянула. Кому сказать, на полный пансион, да вдобавок клиент не каждый день, а которые и бывают, так люди все больше ученые и состоятельные. Даже дух захватило от радости нежданной, когда торопливо шла на Воздвиженку, сжимая в руках новенький желтый билет и записку от доктора.
– Вот уж повезло, так повезло, кому сказать, – не поверят, – боромотала Катька Муха, теперь уже пансионная девица, – главное, оторвалась от товарок с бульвара, поднялась над ними. Это потом она узнала, что пансион был не купчихи, а доктора, но это уже было не важно. Жизнь опять улыбалась.