Ирина Хакамада - три в одном (или анус демократии). Часть 2

На сцене творились полный разброд и шатание. Зюганов разом потерял всю солидность, он трясся как осиновый лист, шамкал своей лошадиной челюстью и непрерывно потирал потные ладони. Он него сильно запахло какой – то козлищей. Боря Моисеев мгновенно ожил и преобразился до неузнаваемости. Он дрожал и пританцовывал на месте, бесстыже массируя свое хозяйство, его губы кривились и дергались, глазенки поблескивали, анус сжимался в сладострастных спазмах.

Хакамада немного пришла в себя от позора и боли, и вдруг сообразила, что ее обнаженный фак сейчас транслируется на всю страну, а возможно уже и на Европу. Нет, надо с этим что – то делать!

– Да что же это???!!!

Она стала бешено извиваться и рваться из грубых рук охальника. И ей это почти удалось. Женщина развернулась лицом к врагу, и смело глянула в его заплывшие от похоти зенки.

– ПОДОНОК!!!

Она в ярости укусила Жирика в руку, и тот отпустил наконец ее прическу.

– Я на тебя в суд подам!

Она дернулась вбок и попыталась уйти. Но не тут – то было! Подонок цепко держал ее за юбку

– Куда ты, сучка?! Я еще не закончил... .

Жирик зарычал и набросился на женщину, облапив ее всю, с ног до головы. Затем дал подножку и почти профессионально рухнул вместе с ней на пол. Он навалился на нее, придавив к полу и стал жадно лапать в самых потаенных местах. Он стиснул ногами распластанную леди и прижался пахом, застонав от кайфа. Его жадная рука впилась в мягкие ягодицы, ногти вонзились в кожу, вызвав у Ириши непроизвольный стон. Ка – а – аф, вот это кайф!!! Другой рукой он бешено рвал ее блузку, добираясь до титек. Вдруг кто – то робко и вместе с тем настойчиво затеребил его за плечо. Раздался вкрадчивый шепоток Моисеева:

– Простите, а можно, я... поучаствую?

Жирик с трудом оторвался от жертвы и недоуменно глянул на "танцора".

– Тебе – то чего надо? Ты вроде не в теме!

Тот обиженно поджал губки.

– Ну знаете... секс – это высокое искусство! Интеллигентный человек всегда найдет свою нишу...

Жирик подозрительно нахмурился.

– Ну смотри... не дай бог что! Я тебя убью, понял, мерзавец?

– Я все понял. Не беспокойся, противный!

– Ну тогда держи ее за ноги, а я раздевать буду.

– Легко!. ..

Жирик опрокинул Иришу на живот и натужно приподнялся. Хакамада сразу же начала извиваться и звать на помощь осипшим от стресса голосом. Но никому в студии это уже было неинтересно. Зрители с нетерпеньем ждали развязки.

– Держи за ноги эту сучку.

– Угум...

Боря скорчил уморительную гримаску и ухватил женщину за лодыжки. Затем развел их широко в стороны и стал любоваться изысканным зрелищем подстриженной мохнатки.

– Шарма – ан, о шарма – а – а – ан...

Пока его напарник срывал с жертвы все лишнее и отвешивал пощечины за непристойную ругань, Боря развил кипучую деятельность. Великолепная попка осталась в его полном распоряжении, и он не преминул воспользоваться предоставленным шансом. Он медленно наполз на предмет искушения и с придыханием прижался лицом. Боже, какой шарман! Он начал нежно ласкать женские ягодицы, раздвигая их все шире и шире. Он залезал носом все глубже, постанывая от избытка чувств. Само влагалище его мало интересовало, а вот попа – а – а... Одному черту известно, что этот педик представлял в ту минуту. Может, Орландо Блума? Или Саню Валуева? В его руках появился огромный латексный фаллос. Боря всегда носил его с собой, на всякий случай. Он жеманно поцеловал орудие любви в розовый кончик и вдоволь послюнявил. Затем мягко раздвинул нежные холмики и обнажил розовую звездочку ануса. Надавил рядом большими пальцами. Звездочка раскрылась в изящную черную дырку. Боря тихо ахнул и ввел туда средний палец. Ириша дернулась, спереди раздалось какое – то унылое мычание. Женщина пыталась возмутиться. Но ее рот в это время уже был безнадежно занят. Жирик успел полностью заголить красавицу и теперь усиленно засовывал ей в горло свое орудие, проверяя глубину российской демократии.

– Шарман, шарман, – шептал Боря как заведенный. Он несколько раз медленно прогнал свой пальчик по женскому анусу, наслаждаясь упругостью сфинктера. Затем с легким хлопочком вытащил палец, сунул его в рот, оттопырив пухлые губенки. Эт – то что – то! Он потерся щечкой об своего многолетнего товарища и спутника. Боже, какой полет! Боря шумно выдохнул и припал губами к заветной дырочке, несколько раз лизнул и крепко засосал. Затем стал медленно вводить фаллос в анал. Его сотрясала сладкая дрожь, руки тряслись, из глаз потекли слезы счастья. Как же хорошо – то! Огромный латексный орган с кучей изгибов и прожилок медленно входил в отверстие, раздвигая женский сфинктер до пределов, отпущенных природой. Глубже, глубже! Боря почувствовал, как женщина вздрогнула, ощутив инородное вторжение. Раздался протяжный стон. – О – о – о – о – ох – х – х... . . Боря замер, сжав ноги и прижавшись членом к голому бедру. Еще, еще, вот так, вот та – а – а – ак... . Раздался грозный окрик Жириновского:

– Эй, ты там поосторожней! Она мне чуть член не откусила!

– Прошу прощения... . я буду нежен...

Он продолжил пердолить Иришу, но с максимальной осторожностью. Вперед – назад, вперед – назад! Периодически Боря вынимал фаллос из анала и жадно заглатывал его по самые гланды. Он кусал латексное чудо и упивался от восторга при виде раззявленной дырищи. Это просто праздник какой – то... .

– Так, все, свободен! Пусти к кормушке натурала!

Жириновский грубо ухватил танцора за шиворот и потащил с тела прочь. Он уже заставил Иришу отработать по полной в орале и теперь хотел заняться "классикой".

– Пожалста, путь свободен...

Боря поднялся, с сожалением посмотрев на умело обработанную попку. Разве этот хам умеет обращаться с интеллигентной женщиной? Разве ему знакомо понятие эстетики и деликата? Что он может ей дать? Эх, всю жизнь приходится подчиняться грубой силе...

Хакамада лежала р

аспластанная на животе аки лягушка и больше не сопротивлялась. Силы покинули несчастную женщину, она больше не верила в помощь и не хотела бороться. Ей уже было все равно.

Жирик жадно смотрел на тело вечной противницы и оппонентки. Вот так они все! Столько понтов, выпендрежу... А как отдрючишь, так сразу и видно – обычная сучка, таких за сотню баксов в любом борделе навалом. Он уже совсем было собрался прилечь на тело, как вдруг заметил давно забытого Зюгана. Тот по – прежнему стоял в оцепенении, держа руку в кармане и растирая мужское достоинство. Он был весь покрыт потом, глаза выпучились и стали круглыми как у кошки. Жирик хитро усмехнулся.

– Что, дядя, присоединиться не хочешь?

– Да я... как – то... неудобно... – замялся коммуняка. – Может, Вы уж сами? А я посмотрю... .

– Да ладно тебе париться! Давай к нам! Заделаем эту сучку! Борька, скажи ему!

– Да – да, Геннадий Андреевич, присоединяйтесь! – Моисеев сложил руки на груди и умильно произнес. – Я давно хотел с вами познакомиться поближе.

– Да тьфу ты! – Зюган даже перекрестился. – Боже, спаси и сохрани... .

– Да нет, я не об этом. Давайте устроим праздник. Три в одном – это так пикантно... .

Жирик махнул рукой. – Давай, дядя, не стесняйся, тут все свои...

Лидер КПРФ последний раз задумался, затем вздохнул и согласился.

– Ну ладно, раз уж вы так просите. Но предупреждаю – вот этот танцор сзади меня появляться не должен! Это не обсуждается.

Жирик потер руки.

– Ну вот и отлично! Короче, диспозиция такова. Мы с Геной делаем коробочку, а ты, Борька, займись ейным хлебалом. Там много интересного увидишь. Поехали, пацаны!

Вот теперь началась настоящая потеха. Совместными усилиями мужики повернули женщину в нужную позицию, то бишь на бок. Ириша только постанывала, вяло прикрывая грудь, что всех очень веселило. Зюганов спустил штаны и, по старой совковой традиции, прилег спереди, оказавшись лицом к лицу с опущенной дамой. Та горестно посмотрела на него своими черными очами.

– Как же вам не стыдно, Геннадий Андреевич? Вот уж от Вас – то я этого никак не ожидала.

– Извини, Ирочка, бес попутал. Да я быстро, раз – раз и все! Мы, старики, уж надолго – то не способны.

– И все равно я не согласна!

– Терпи, товарищ! Ленин терпел и нам велел...

С этими словами Зюган решительно обхватил ее за попу и вогнал своего истомившегося коня в "стойло". – Ой, как хорошо – то... Он пукнул от удовольствия, гнусно зачмокал и стал быстро кочегарить, не забывая при этом обсасывать Иришины титьки.

– Во – от, совсем другое дело...

Жирик и Боря с добрыми улыбочками наблюдали за манипуляциями первого коммуниста страны. – А неплохо шурует дедушка. Ну, теперь пора и нам за работу...

Вольфович быстро расстегнул ширинку и вывалил наружу свое достоинство. Затем с шутками и прибаутками, кряхтя и скрипя, пристроился на боку сзади. – Жестковато что – то. Ну да ладно, нам не привыкать... – Он привычно поплевал в ладонь, смазал член слюной и, приподняв ногу Хакамады, одним толчком вогнал член в раздолбанную Борей дырку. Вот и славненько! Он сразу ощутил мощные движения соседа. Ого, а Зюган – то шпарит будь – здоров! Ну и мы тоже маху не давали. Поехали!. ...

Тем временем неутомимый Боря уютно устроился у головы Ириши. Он обхватил ее за щеки и нежно повернул лицом к себе, сочувственно глянул в заплаканные глаза.

– Что, Ирочка, туго тебе приходится?

– Да уж, хуже некуда, я вас всех засужу к едреней фене!

– Да, Ирочка, да... – Танцор, казалось был готов заплакать от сочувствия. – Я тебя так понимаю, солнышко... Только я один и понимаю...

– Помоги мне, Боря! Я знаю, ты человек добрый, ты не такой, как они.

– Конечно, родная, конечно...

Хакамада сотрясалась от могучих двусторонних толчков. Ей было плохо, она так нуждалась хоть в чьей – то помощи. .

– Помоги мне, Бо... .

Она не успела договорить. Огромная штуковина залезла ей в рот и сделала невозможным дальнейший диалог.

– Терпи, моя маленькая, терпи... еще чуть – чуть... еще немножко...

Боря нежно гладил женщину по щеке, успокаивая и утешая, при этом аккуратно пропихивая латексного монстра все глубже и глубже в горло. Ириша давилась и кашляла, ее мучили рвотные позывы, из глаз ручьем текли слезы. Она хрипела и взглядом умоляла мучителя остановиться. Но тот знал свое дело добрэ, и не обращал никакого внимания на ее жалкие попытки... .

– Все, все!!! Выключайте камеры к ебеням!!!

Вовчик наконец – то сумел вырваться из рук охраны и теперь в полном отчаянии бегал по студии, отворачивая камеры от происходящего.

– Вы что, не понимаете, что нас всех тут разгонят к... матери? Не понимаете???

Операторы ворчали и возмущались, но были вынуждены покориться. Один за другим погасли красные глазки. Вовчик облегченно вздохнул и обратил внимание на огромную очередь. Практически все население студии построилось в шеренгу, голова которой примыкала к сцене, а хвост вытянулся до самой двери. Мужики стояли с озверелыми рожами и бешено онанировали, чего – то дожидаясь.

– Вы чего это тут, а? Зачем это???

– А очереди своей ждем! – загудела толпа. – Мы тоже хотим приобщиться. Попробовать комиссарского тела. Почему им можно, а нам нельзя? Что мы, рябые что ли?

Соловьев схватился за сердце.

– Да что же это такое? Неужели не понимаете?

– Все мы понимаем, не мешай нам! – Мужики наперебой загундосили. – Все равно не уйдем. Когда еще такое повторится?

Вовчик обреченно махнул рукой.

– Да делайте что хотите, хрен с вами! Хуже все равно не будет...

Он снова посмотрел на извивающийся клубок и вздохнул. Да уж, теперь начнутся проблемы, мать их! Столько расхлебывать... А впрочем... Да гори оно все синим пламенем!

Он глубоко вздохнул и уверенно пристроился в самое начало мужской шеренги.