Дневник Мата Хари

«Брэндон Хауз», Н орт – Голливуд, США

ПРЕДИСЛОВИЕ

Героиня этой книги, Маргарета Гертруда Целле Маклеод, вошедшая в историю под именем Мата Хари, родилась в 1876 году в маленьком голландском городке Лейварден в семье бизнесмена среднего достатка. Она закончила школу – интернат при католическом мона – стыре и в 19 – летнем, возрасте вышла замуж за голлан – дского офицера Маклеода, который оказался совершен – но развращенным человеком, побуждавшим молодую жену заниматься проституцией, чтобы зарабатывать деньги для своего увлечения картежной игрой. Во время пребывания с мужем в течение нескольких лет в гол – ландской Ист – Индии (ныне Индонезия} она увлеклась восточными, особенно индийскими, танцами, стала танцовщицей и приобрела известность и славу как ис – полнительница восточных танцев в обнаженном виде.

Мата Хари обладала дивной красотой и сексуальной Привлекательностью. По мнению ее современников и ученых – психиатров, она была нимфоманкой, обладав – шей ненормальной сексуальной страстью и считавшей себя способной благодаря этому дару властвовать над мужчинами. Особую слабость питала она к мужчинам в мундирах. Это ее и погубило: германская военная раз – ведка завербовала артистку, что и стоило ей жизни.

Дневники Мата Хари были найдены немцами в одном из архивов в Париже во время второй мировой войны. По мнению специалистов, в них много выдуманного, не – реального, поскольку их автором была женщина с бога – тым, даже больным воображением. В 1967 году эти дневники были впервые изданы на английском языке. Со – кращенный перевод на русский язык сделан с этого изда – ния. О. ТИХОНОВ,

Глава1. ЮНОСТЬ

Амстердам, 1895 г.

Эти страницы предназначены только для моего мужа – единственного, кому будет позволено читать их, и мне важно только его мнение о написанном. Он Просил меня записывать без колебаний и чувства стыда даже самые не – значительные события и самые интимные переживания. «Я хочу быть твоим единственным судьей, сознайся во всем, и ты сделаешь меня счастливым, – таковы были его слова. – Никого не щади, ничего не выбрасывай, я хочу узнать каждую мелкую деталь. Каждое смелое твое слово доведет меня до экстаза. Я хочу удостовериться, что я женился на умной женщине, а не на скучной домохозяй – ке». Я должна писать дневник, вернее, должна рассказать ему о своем прошлом – прошлом молодой девушки, вы – росшей в особняке бургомистра маленького голландского городка. Особенно о моем интимном прошлом, потому что мой муж капитан Маклеод интересуется всем, что да – же отдаленно связано с тайными чувствами маленьких де – вочек. Он никогда не называет меня женой, всегда – крошкой и хочет видеть во мне вечную девочку. Я узнала о его тайном желании, когда он разглядывал мое нижнее белье, которым я так гордилась. Он решил, что оно слиш – ком взрослое для меня. Да, этого он хотел – видеть во мне маленькую девочку, воспитанную в монастырской школе, внешне целомудренную, но пылающую страстью;

она должна быть распутной, ненасытной, как он сам...

Если бы он знал! И он узнает, потому что я пишу обо всех этих мелких событиях, которые позволили мне по – степенно созреть и которым я обязана своей теперешней искушенностью во всем, что интересует моего мужа.

Если бы он мог догадаться о желаниях, которые пере – полняли меня с детства. В том возрасте, когда другие де – вочки все еще играют в куклы, мое тело жаждало живой игрушки, которая позабавлялась бы с моей формирую – щейся грудью. Желание дружбы, невинной любви, на ко – торую способны лишь девочки, переросло в жажду близ – кого телесного контакта с моими подругами – страсть, которую я пыталась удовлетворить сначала знаками вни – мания, потом нежными письмами и, наконец, поцелуями и ласками...

Это желание долго оставалось во мне тайным. Оно едва пробудилось и переросло в чувственность благодаря оп – ределенным событиям, которые происходили вокруг ме – ня. Мой отец, бургомистр, был мягким человеком, а моя красивая мать крепкой рукой вела хозяйство с опытом, который создал голландским домохозяйкам такую вели – колепную репутацию. У нас были отличная повариха, две молодые пухленькие служанки и садовник, который так – же выполнял обязанности слуги и кучера. Этот мужчина по имени Клаас всегда дарил мне свежие красивые цветы, искал для меня клубнику, потому что знал, как я ее люб – лю. В плохую погоду я укрывалась в оранжерее. Никогда не забуду ее теплый, свежий воздух, ее покой, сладкова – тый аромат цветов, смешанный с горьковатым запахом земли. Обычно я сидела спокойно в углу и играла в мага – зин, покупая и продавая листья и ягоды, или же готовила еду для своей куклы, сделанной из цветочных лепестков и нарезанных стеблей. Однажды – меня не было видно за листвой – я увидела, как Клаас пинком открыл дверь и пытался затащить в оранжерею Анти, одну из молодых служанок.

«Тише, не шуми, Я лишь хочу дать тебе пару цветов для твоей комнаты, глупышка», – зашипёл он, толкая девушку, пышное тело которой выпирало из тесного корсажа, а ее короткая тесная юбка показывала, что под ней ничего не надето. Ее голые руки были молочно – белые и пухлые, такие же у нее были и ноги, волнующие, обутые в новые черные деревянные туфли. Вообще Анти не была робкой. Часто я видела, как она флиртует с парнями в городе, и когда она отказывалась входить в оранжерею, я могла лишь предположить, что она боится, как бы мой отец ее не увидел. Клаас срезал пару роз и подал их ей.

Она улыбнулась и поблагодарила его. Казалось, Клаас ей очень нравится. Он был высокий, сильный, в чистой ру – башке и белоснежных вельветовых брюках, и у него были красивые зубы. Мне всегда нравилось, когда он усаживал меня на колени и показывал, как делать гирлянды или кольца из цветочных стеблей. А сейчас он тискал груди Анти, и я из своего укрытия увидела, как он вдруг схва – тил ее за корсаж. Анти ударила его по руке, но он обнял ее еще крепче, и вдруг верхняя пуговица ее корсажа рас – стегнулась. Она опять шлепнула его по руке, но в конце концов он расстегнул все пуговицы. Тем временем он подталкивал Анти к скамейке, за которой я притаилась. Оба тяжело дышали, и в то время как Клаас шептал ей ласковые слова, как будто пытаясь утихомирить пугли – вую кобылу, Анти все время повторяла: «Нет, пусти, нет. Что с тобой? Нет, нельзя так сразу».

Вдруг Клаас еще сильнее обнял ее и поцеловал в губы. Я заметила, как Анти задрожала, как она прижалась к не – му и совсем расслабилась в его могучих объятиях. Он крепко держал ее одной рукой, а другой схватил ее за груди, тиская то одну, то другую. Анти уже не сопротив – лялась. Его правая рука скользнула вниз и схватила Анти за округлую ягодицу, а левая бесстыдно влезла между грудями. Под ее простой блузкой скрывались настоящие сокровища. Я это хорошо знала, потому что Анти и Барбе часто купались в хорошую погоду в речке. Я тогда наблюдала, с каким трудом они всовывают свои груди в корсаж. Я сильно им завидовала, особенно Барбе. Ее со – блазнительные прелести были постоянным источником возбуждения в нашем очень набожном доме, и даже мой отец не мог оставаться спокойным при виде ее прелест – ных округлостей.

Конечно, я сидела тихо, как мышка, и теперь могла ви – деть, чего Анти не видела: Клаас обвил ее рукой свою шею и начал что – то делать со своими брюками, а потом вытащил толстый, довольно длинный отросток, эту таин – ственную штуку, о которой я слышала, но никогда не ви – дела. Он приложил эту толстую палку к. нижней части живота Анти, и я заметила, что ее тело содрогнулось от этого соприкосновения.

У нее были полные и сильные бедра, между которыми был виден треугольник светлых волос.

Когда Анти почувствовала, как этот тяжелый кинжал касается ее голого тела, она попыталась увернуться, но Клаас крепко ее держал, и тут же они повалились на ска – мейку, он на Анти. Что дальше последовало – для меня было очень поучительно, и судьба расположила меня так близко, что пять коротких минут были достаточными, чтобы детально ознакомить меня с жестокостью и в то же время наслаждением полового акта. Скамейка, за кото – рой я пряталась", была невысокой и без спинки. Тяжелым телом своего любовника Анти оказалась пригвожденной к толстой доске. Ее голые ноги в туфлях вскинулись вверх. Клаас перебросил одну ногу через свое левое плечо, а другую – через правое, в то же время засовывая свои большие руки под ее ягодицы, и, оседлав узкую скамей – ку, втолкнул между ног Анти свою дубинку. Я порази – лась, как такой толстый кол мог проникнуть в узенькое отверстие, не разорвав нижнюю часть живота Анти, и ис – пугалась, когда она начала хныкать и стонать, что Клаас делает ей больно. Я даже собиралась позвать кого – нибудь на помощь бедной Анти, когда произошло что – то новое и

волнующее. Клаас вынул свой отросток, и я была увере – на, что Анти вскочит, побежит к поварихе Блунк и рас – скажет ей об этом жестоком парне. Но в следующий мо – мент этот нахал снова втолкнул свое орудие в нижнюю часть живота Анти, и эта процедура повторялась, каза – лось, без конца. Я смотрела, затаив дыхание, и совершен – но забыла о том, что собиралась кого – то звать на помощь.

Мясистый отросток без устали влезал между полных белых бедер, проникал через узкое отверстие и возвра – щался назад. Это было не просто скольжение вверх – вниз, а толчки невероятной силы, которые заставляли дергать – ся и извиваться. Эта невероятная сцена разворачивалась прямо перед моими глазами, и впервые в жизни я наблю – дала спектакль, который чуть не лишил меня чувств.

(С того времени, после этих первых впечатлений, я жажду видеть еще одно такое зрелище и много бы отда – ла, чтобы это повторилось... )

Широко раздвинутые бедра Анти открывали моему взору белоснежную кожу без каких – либо пятен; светлые волосы вокруг набухшего поршня, который с силой вон – зался в зияющее отверстие. Перед моими невинными гла – зами разворачивался самый захватывающий спектакль из всех, которые мне когда – либо приходилось видеть...

Могучее орудие Клааса действовало, как хорошо сма – занная машина. Анти тем временем вела себя странно. Если вначале она яростно сопротивлялась натиску муж – чины, то теперь ее руки крепко обвили шею партнера, и звуки ее голоса уже совсем не напоминали прежнее хны – канье.

«Ой, как чудесно ты мне делаешь, мой маленький Кла – ас, ты такой мужчина, ты знаешь, как делать это, ой, как чудесно. Я чувствую его всего внутри... А – а – а – а! Какое чудо!» Она тяжело дышала, но продолжала выкрикивать нежные слова, на которые Клаас отвечал животным мы – чанием и фырканьем. Он не мог сказать ни слова, потому что его лицо находилось между пышными грудями Анти.

«Вначале ты мне делал так больно, – исступленно шеп – тала Анти, – но теперь мне так хорошо, не останавливай – ся, он такой большой, что я^чувствую его у самого серд – ца... а – а – а – а! Так чудесно... теперь быстрее, как можно быстрее... да... так, так... я сейчас... сейчас... сейчас!»

Голос Анти прервался. Она больше не бормотала, она визжала, и ее зад так двигался вверх – вниз и в стороны, что даже крепкая скамейка ходила ходуном.

«Клаас... ты меня слышишь? Клаас... теперь ты всегда можешь меня иметь... всегда... пожалуйста, влезай в меня, но не делай этого больше с Барбе... ой! Я сейчас кончу... пожалуйста, заставь меня кончить... да?.. давай... я... нет, нет... еще... так, так, та – а – а – к!»

Этот возбужденный шепот завершился диким воплем, когда Клаас последний раз вонзился в нее со звериным рыком. Наконец ствол его орудия выбрался наружу, по – крытый каким – то маслянистым веществом, которое капа – ло на скамейку, распространяя терпкий, незнакомый мне запах.

Снаружи послышался резкий голос, зовущий Анти. Она вскочила и, одернув юбку, бросилась к выходу. Клаас ошалело поднялся, спокойно приводя в порядок свою одежду. Еще долго после его ухода я не отваживалась по – кинуть свое укромное место. Мои щеки пылали, сердце бешено колотилось. Я была полумертвая от волнения, мои ноги и руки затекли из – за скрюченного положения, в котором я вынуждена была находиться так долго.

Упоминание о Барбе пробудило мое любопытство. Она была немножко старше Анти, выше и еще пышнее. И мне стало ясно, почему Вилем, мой двоюродный брат, увивал – ся вокруг нее. Он был старше меня на год – это был вы – сокий и довольно красивый четырнадцатилетний подро – сток. Он всегда торчал на кухне и часто предлагал Барбе помочь развесить во дворе выстиранное белье. – Вилем, – сказала я ему, когда мы оказались одни в моей комнате, – эта Барбе сильная девушка. Утром она

вынесла во двор такую тяжелую корзину белья!

– Думаешь, она сильнее, чем я? Если бы я с ней побо – ролся... гм... думаешь, я не смог бы ее повалить?

– Не знаю, Вилем. Ты очень сильный, но... видишь ли, у Барбе руки... и ее бедра намного толще, чем у меня, – ответила я, запинаясь.

Вилем замолчал. Казалось, он пытался найти слова, чтобы побольше узнать о теле Барбе, которое, по – види – мому, возбуждало его.

– Но... я думаю... она тяжелая... Барбе, – с трудом проговорил он. Брат был не способен скрыть тот факт, что этот вопрос его очень волнует. Меня забавляла его неловкость, хотя я и виду не подавала, что заметила это. Кроме того, эта беседа странным образом возбудила и ме – ня. С того дня, когда я увидела, что произошло между Анти и Клаасом, мои мысли были постоянно заняты этой незабываемой сценой – Я знала из случайно услышанных разговоров, что женщина зачинает ребенка, когда мужчи – на лежит на ней. И я ломала голову, думая, только ли женщина, причем замужняя, способна иметь детей, а де – вушка? Делаются ли дети только тогда, когда мужчина лежит на женщине? Позднее я услышала, что одна де – вушка в округе родила незаконного ребенка. Некоторое время я полагала, что девушка тайно вышла замуж перед этим событием. И я была убеждена, что она, как и любая Другая женщина, может родить ребенка, только когда мужчина лежит на ней. Но сколько он должен на ней ле – жать, должен ли он лежать тихо или двигаться – эти де – тали оставались для меня неясными и порождали жгучие вопросы, на которые не было ответов. Я попыталась уз – нать все это у Вилема, описывая тело Барбе, которую ви – дела голой на речке. По всему было видно, что брат жаж – дал узнать каждую подробность относительно этой тай – ны, вполне возможно, его заинтересовала и волнующая меня проблема. В конце концов, он не намного старше меня.

О, эти сладкие радости детства! Как пульсировала кровь в моих венах и как мало надо было, чтобы довести ее до кипения в те ранние годы! Одно слово, один жест – и тяжелые завесы отодвигались, раскрывая великие сек – реты, само их существование возбуждало нашу молодую кровь.

– Могу лишь тебе сказать, – начала я, – что у Барбе красивое тело. Последний раз, когда я видела её на речке – помнишь, недавно, когда было так ужасно жарко» – но я вижу, ты даже не слушаешь...

– Нет, нет, я слушаю, – оживился Вилем, – я всегда люблю тебя слушать, Герти!

Раньше он никогда не проявлял интереса к моей бол – товне, а часто и не скрывал своего пренебрежения к млад – шей сестренке. Из – за наших родственных связей он ни – когда не играл со мной в мужа и жену, а последний раз, когда я на его глазах попыталась поднять юбку и попра – вить воображаемый пояс, у него было совершенно без – различное выражение лица.

Мы любили играть в прятки, и обычно я и Вилем были в одной группе против других соседских детей, с которы – ми мы дружили. Во время одной игры произошли кое – что необычное. Мы часто искали место, где можно было спрятаться вдвоем, – там мы прижимались друг к другу в маленьком углу, да так тесно, что слышали биение сер – дец. После бега трудно было отдышаться, и часто Вилем обхватывал меня рукой, прикрывая своим телом, чтобы никто нас не увидел.

И вот произошло следующее. В тот день мы долго игра – ли, и нам^ нужно было найти такое место, где бы нас труд – но было найти. Вилем предложил спрятаться в большом шкафу в вестибюле нашего дома, где хранилась зимняя одежда. Это было прекрасное убежище, потому что оно было всегда запертым и поэтому не использовалось. Ни – кто не знал, что Вилем случайно нашел ключ. Мы закры – лись в этом громадном шкафу. Нам все же пришлось скрючиться и прижаться друг к другу, потому что шкаф был забит всяким старьем.

Больше часа мы так сидели, и здесь – то я впервые чувст – венно осознала близость Вилема. Думаю, он тоже это чувствовал, потому что его дыхание стало прерывистым. В шкафу было тесновато, и я оказалась на коленях Виле – ма, который сидел спиной к стене, подогнув ноги. Мое ту – ловище было прижато к нему, и он обхватил меня рукой. В конце концов мы образовали что – то вроде узла, но что – бы руки и ноги не отекали, мы то и дело двигали их и не – чаянно касались друг друга интимными местами. Возмож – но, темнота придала нам смелости, возможно, мы сочли более романтичным играть не в и разбойни – ков, а в разбойника и его невесту – во всяком случае, мы все сильнее прижимались друг к другу. Наши руки и ноги переплетались, мы хватались друг за друга, и поскольку мы боялись, что нас услышат и найдут, мы нарушили од – но правило: не касаться друг друга таким образом, кото – рый в любой другой ситуации показался бы нам просто невероятным.

И вот получилось, что я нечаянно коснулась своей го – лой попкой лица Вилема; она была голой, потому что мои юбки задрались, а перед игрой я сняла трусы – в отсутст – вие мамы, разумеется, потому что было жарко. Вилем тут же

схватил меня за бедра, вернее, просунул руку между ними, и его пальцы остановились на том месте, где уже начала формироваться пухленькая подушечка, – том ме – сте, которое вынуждало меня в последнее время размыш – лять о таинственных и весьма приятных ощущениях, ис – пытываемых от прикосновения к нему. 51, в свою очередь, ощутила твердый выступ между его ног, как будто это была кость. Он протянул мою руку к этому месту и заво – зился с пуговицами. Я почувствовала возбуждение, осо – бенно когда он начал щупать мою голую попку. Но когда я, меняя позу, оказалась лицом к лицу с ним и была вы – нуждена немного раздвинуть бедра, чтобы поудобнее устроиться у него на коленях, я внезапно заметила, что он вытащил эту твердую штуку. Теперь она смело и бес – стыдно касалась моего живота. После небольшого движе – ния взад и вперед Вилем вдруг просунул ее между моими бедрами, как раз перед моим маленьким укромным мес – течком. А теперь вся эта часть моего тела прижималась к животу Вилема, и его твердое жало настойчиво пыталось коснуться меня. Движения тела Вилема приблизили эту твердую кость (хотя на моей коже осталось ощущение бархата) к моей маленькой подушечке, и вдруг мне стало ясно, что он пытается пролезть в это самое священное крошечное, узкое отверстие, которое было окружено ма – ленькими, розового цвета губами. Я это сразу поняла и, несмотря на мое крайнее возбуждение, невольно отшат – нулась. Я знала, что произойдет что – то ужасное, если это нахальное жало проникнет в меня, и попыталась оттолк – нуть Вилема. Как только он это заметил, его натиск уси – лился, и мы начали безмолвную борьбу. Я отталкивала его, упираясь кулаками в грудь, он наваливался на меня своим животом. Я пыталась одернуть юбку, но он крепко обхватил меня руками. Страх придал мне новые силы. Очевидно, Вилем понял, что не может навязать мне свою волю. Главное – во время этого борцовского состязания мы бились о стены шкафа и испугались, что нас услышат. Короче говоря, он меня выпустил, и его правая рука скользнула вниз, работая, как поршень. В тот момент, когда я попыталась схватить его за руку, чтобы прекра – тить эти странные движения, он застонал, и я почувство – вала, как он конвульсивно вздрогнул. В мою руку брыз – нула теплая, липкая жидкость с терпким запахом.

Но я хочу вернуться к нашему разговору о Барбе и ее прелестях.

– Ты должен знать, – начала я, – когда она голая, она... ну... как это сказать... более круглая, более пыш – ная, чем когда одета. Когда она ходит по дому в корсаже и длинной юбке, ты не можешь вообразить, что за пара...

– Здесь я остановилась, потому что хотела немножко подразнить брата. Его глаза сияли.

– Что за пара? – внешне равнодушно поинтересовался! он.

– Ну, я имею в виду пару сисек.

– Ты видела их, эти... эти... эти... ты действительно ви – дела их? – запинаясь, спросил он.

– Конечно, и даже трогала их.

Я видела, что Вилем дрожит от розбуждения.

– Ну, скажи мне, Герти, как они выглядят, эти... груди Барбе?

– Ты действительно хочешь знать? Почему? С каких пор ты так интересуешься женщинами? Ты никогда не об – ращал внимания на меня.

У меня тоже было кое – что для показа. В последние ме – сяцы мои груди стали заметно увеличиваться и округ – ляться, а соски, когда я чувствовала возбуждение, твер – дели.

– Вот как? У тебя уже есть груди, Герти? Ты же еще маленькая девочка. Но грудь Барбе – какие у нее буфе – ра!

– Что это за выражение? – спросила я удивленно. Обычно Вилем был осторожен в подборе слов.

– Да Клаас мне сказал. Мы говорили как мужчина с мужчиной. И он пытается поиметь Барбе, я это тоже знаю. Да, она может свести мужчину с ума своими буфе – рами.

По всему было видно, что эти слова возбуждают его. Я уже поняла, есть слова, которые могут возбудить мужчи – ну. Но есть ли слова, которые женщина может употреб – лять с таким же удовольствием, слова, которые тают во рту, и если есть, какие это слова? Очевидно, те, которые имеют отношение к мужчинам...

Я вспомнила свою первоначальную цель.

– Слушай, Вилем, ты хочешь знать больше о грудях Барбе? Тогда ты должен мне рассказать то, что я оченьхочу знать. Мы будем квиты. Хорошо? Вилем кивнул.

– Ты можешь спрашивать меня обо всем, что тебя ин – тересует. У меня от тебя секретов нет, – ответил он. – Но, пожалуйста, скажи... они большие и тяжелые?

– Конечно. Они круглые, и когда она ходит голая, они подпрыгивают вверх – вниз, как два больших мяча. О, по – пробуй только их поднять – они тяжелые, как гири. Эти груди – как два гигантских снежных шара... большие... и круглые... и прохладные... и мягкие.

Вилем все больше возбуждался. Я заметила это, когда он спросил приглушенным голосом:

– А ты их сосала?

– Как это?

– Ну, сосала соски?

– Как это – сосала?

– О, не делай из себя дурочку. Ты же знаешь – эти красные соски на грудях, которые маленькие дети берут в рот...

Ах, вот оно что! Как он узнал обо всем этом, он, маль – чик? Я знала, что грудных детей кормят грудью, но ниче – го больше. Вдруг я почувствовала руку Вилема на моей тонкой летней блузке и услышала его шепот:

– Хочешь, я тебе покажу, как их сосут... Хочешь? Я была напугана, но решила, что впервые у меня поя – вился шанс стать настоящей женщиной. Мой врожденный инстинкт подсказал мне, что это первое звено в цепи вол – нующих событий, которые составляют жизнь женщины и поискам которых я позже посвятила всю свою жизнь... Мое легкое сопротивление не остановило его. Тогда я пустила в ход свои руки, расстегнув пуговицы блузки и нижней рубашки, в результате чего одна не – большая, но хорошо сформировавшаяся грудь с твердею – щим соском выпрыгнула наружу.

Несомненно, Вилем был приятно удивлен. Прежде все – го моим согласием, но даже больше – существованием этих двух прелестных шариков. Они не могли идти ни в какое сравнение с сокровищами Барбе, но для мальчика его возраста они представляли синицу на земле, а не жу – равля в небе. Вилем сразу принялся за работу. Он накло – нился и взял мою маленькую ягодку в рот. Волнующее прикосновение его губ, новизна ситуации, осознание то – го, что мы делаем то, что делают взрослые, – все это при – вело меня в замешательство.

Вилем был в не меньшем замешательстве, но, по край – ней мере, его лицо было спрятано в укромном местечке. Набравшись смелости, он вытащил вторую грудь и охва – тил ее, сжимая крепкой, страстной рукой, из – за чего по всему моему телу пробежала дрожь. Другой рукой он расстегнул брюки и после некоторой возни вытащил уже знакомый мне колышек, который на этот раз выглядел настоящей дубинкой. Он был намного больше, чем я представляла, вспоминая наше предыдущее происшест – вие. Однако он был намного тоньше, чем тот, который Клаас воткнул в Анти.

У меня не было возможности делать подробные сравне – ния, потому что Вилем схватил объект моего внимания в правую руку и начал двигать его вверх – вниз, да так быстро, что я едва могла уследить за его движениями. И каждый раз, когда белая, очень подвижная кожа твердого от – ростка была сдвинута вниз, показывалась маленькая ро – зовая головка, которая постепенно становилась темнее.

Все это выглядело очень смешно, однако я была на – столько охвачена возбуждением, что лишь онемело, как загипнотизированная, следила за его действиями, мне хотелось, чтобы это сладкое чувство все более усиливалось до... 1

На самом деле я не знала, что значит «до»... потому что я еще не знала, что цель всех этих странных манипуляций – удовлетворение страсти. Я ничего не знала об оргазме, не знала, в чем он проявляется, не говоря уже о чувстве, вызываемом им...

Вилем продолжал тереть свою дубинку без остановки, и его сосание усилилось. Он теперь использовал всю повер – хность своего широкого языка, чтобы лизать мой сосок, который все время становился более чувствительным, и, наконец, всю мою грудь. Потом он стал менять груди, со – ся одну, он хватал другую рукой, сжимая и вытягивая ее. Мне было интересно, как все это будет идти дальше, и я вспомнила эпизод в шкафу. А что если я коснусь его ве – щи? Соблазн был велик, и возможность тоже была.

Вначале робко, потом смелее я положила руку на эту красную головку и наконец, схватила ее кончиками паль – цев. Рука Вилема продолжала свою работу, она регуляр – но ударялась о мою, ее движения становились все более быстрыми. Внезапно на мою руку брызнула эта масляни – стая жидкость, но на этот раз я увидела, откуда она выхо – дила – из этого крошечного отверстия в головке. Она выходила, белая, теплая и клейкая, в то время как рука моего партнера ослабила свой темп, а его рот выпустил мои тяжелые, распухшие соски. Все кончилось... Вилем, очевидно, достиг своей цели.

– О, как хорошо я спрыснул! – объявил он усталым голосом.

– Что ты имеешь в виду – мужчины всегда прыскают что – то?

– полюбопытствовала я.

– Помолчи. Ты слишком мала и ничего не понимаешь. Скоро ты сама будешь делать это. А может, ты уже про – бовала?

– Нет, – я была удивлена, что это можно делать од – ной. Как же девочкам это удается? Ведь у нас нет, как у мальчиков, такой штуки.

– Но ты... да ладно, Герти, это уже слишком! А паль – чики на что?

Это было невероятно. Мы, девочки, оказывается, тоже можем делать это.

– Слушай, Вилем, тебе, наверное, будет интересно уз – нать, что делал Клаас с Анти? – это был мой следующий

ход. Эффект от моих слов был потрясающий.

– Что? Клаас... и – Анти... что ты... ты с ума сошла... может, они тебе рассказали?

– Нет, они мне не рассказали, они мне показали! – от – ветила я безразличным тоном. Вилем даже подпрыгнул.

– Показали тебе? Они показали тебе? Они тебя при – гласили, послав пригласительный билет молодой мисс Маргарете Целле – будьте так любезны почтить нас по – сещением официального сеанса трахания такого – то числа между мистером Клаасом и мисс Анти... Тебя усадили на переднее место?

О, как захватывающе было рассказывать об этом собы – тии! Забавно было видеть, как Вилем сразу утратил все свои хорошие манеры.

– Это не было официальным траханием. (Превосходно – я никогда раньше не употребляла такого вульгарного слова). Я подсмотрела их в оранжерее.

И я рассказала ему все, добавляя кое – какие подробно – сти, чтобы сделать сцену как можно более пикантной. Он был весь внимание. Рассказ чрезвычайно заинтересовал брата, и когда я возобновила свои расспросы, он был го – тов рассказать все, что знает. Но он не слишком много знал. Он не мог мне точно сказать, как делаются дети, хо – тя точно знал, что мужчина должен лежать на женщине и втыкать свою штуку в нее, что я и видела. Откуда выхо – дят дети, как они появляются и почему мать всегда долж – на болеть в этих радостных случаях – он всего этого не мог объяснить.

Однако он рассказал мне все, что знал. Он объяснил мне, что эта штука между ногами у мужчины называется х..., а у женщины – п... ; что наш слуга делал с Анти, на – зывается е..., говорят также трахать, и когда мужчина го – тов и спускает, это значит, что он кончил. Мастурбация у мальчиков называется также онанизмом, но он не думает, что девочки употребляют это слово.

– И ты никогда это не пробовала? Ты должна... скажу тебе, ощущение – фантастическое!

Это был хороший совет, которому я последовала. Ре – зультаты принесли плоды, но совсем не те, каких я ожи – дала.

Я с нетерпением ждала момента, когда останусь одна. Мне нужно было осмыслить, переварить все, что узнала. И прежде всего я горела желанием последовать совету Вилема – попробовать сделать это самой. Кроме того, я хотела наверстать упущенное, сориентироваться и боль – ше никогда не быть невеждой. Я даже чувствовала стыд, что Вилем и, вполне вероятно, все другие мужчины луч – ше, чем я сама, знают, что у меня между ног и что с этим делать.

В моей маленькой комнатке, которой я распоряжалась, как своим маленьким королевством, стояло высокое ста – ромодное зеркало. Часто я стояла перед ним и разгляды – вала себя со всех сторон. При этом я никогда не смотрела на себя голую, мне эта мысль никогда не приходила в го – лову. Наоборот, когда я была неодетой, я обычно прохо – дила мимо него, смотрела в сторону, прикрывалась носо – вым платком или чем – нибудь еще, а то и просто рукой, как Афродита, поднимающаяся из морской пены.

На этот раз я придвинула к зеркалу стул, зажгла обе свечи. Тонкие розовые абажуры, которые защищали ма – ленькие огоньки от сквозняков, придавали теплое, почти таинственное сияние моему маленькому королевству. И когда я села на стул, задрав юбку, моя попка ощутила приятный холодок, коснувшись прохладной красной тка – ни, которой было обито сиденье. (Я была без трусов; воз – можно, мне слишком рано пришло в голову снимать этот интимный предмет одежды всегда, когда это было можно. Эта привычка часто приносила мне неприятности, когда кто – нибудь из гостей находил мои трусы под подушкой и не знал, что с ними делать).

Я взглянула в зеркало и увидела девочку, которой еще не исполнилось четырнадцати лет, но которая для своего возраста удивительно хорошо оформилась. Задрав юбку, я заметила, что мои ноги имеют привлекательную форму, которая в моей более поздней жизни так соблазняла многих мужчин. Мои раздвинутые бедра вызывающе свети лись от узкой талии до колен, их длина и изящные формы свидетельствовали о ногах будущей танцовщицы. Мои колени были очень красивы. Недавно об этом сказал один художник, друг моего отца.

Он видел меня, когда я сидела на кушетке, поджав под себя ноги, как я привыкла это делать, и моя короткая юб – ка открывала икры и колени. Искоса поглядывая на меня, он сказал, что мои колени – это настоящее произведение искусства. При этом он сделал такое выражение лица, как у фавна на письменном столе у моего дяди. Мои длинные ноги и крепкие икры уже были предметом разговоров в городе, и даже домашние шептали за моей спиной: «Она будет сводить мужчин с ума этими ногами!»

И действительно, когда я смотрела на них, на эти пря – мые ноги, свисающие со стула, слушала шелест шелковых чулок, похищенных для этого случая из маминого комо – да, я живо вообразила, как. поклонники бросаются на ко – лени и протягивают руки к моим соблазнительным икрам. Я высоко подняла одну ногу, так что отражение в зеркале показывало каблук над моей головой – эти черные бле – стящие туфли я тоже взяла у мамы, – и любовалась изящной округлостью ноги, плавно переходящей в упру – гую ягодицу.

Когда я снова поставила ногу на пол, какой – то шум сильно напугал меня. Но, не заметив ничего подозритель – ного, я пододвинула стул еще ближе к зеркалу.

Я стала медленно раздвигать бедра, потому что хотела насладиться каждым моментом и усилить свое возбужде – ние. Теперь мои бедра были раздвинуты, как страстно протянутые руки. Наконец я увидела голый живот, треу – гольник завившихся волос и очертания заветной расщелины. Мое желание тайного наслаждения увеличилось до предела. Теперь мне предстояло найти это маленькое ме – сто, которое может дать мне, как восхитительный колы – шек Вилема, столько радостного волнения.

Осторожно, кончиками пальцев я пыталась найти это маленькое отверстие, которое я еще не исследовала, его употребление до этого было важным лишь для опреде – ленных функций в уединении туалета. Однако необъясни – мый зуд, даже какое – то жжение неумолимо притягивали мое внимание к этому месту.

Когда я, поглаживая свою короткую шерстку, дошла до этого закрытого рта и раздвинула его, открылись малень – кие губы, ярко – розовые и блестящие от влаги. Как я сра – зу заметила, они были невероятно чувствительные, но когда мой указательный палец проник в маленькое отвер – стие, я почувствовала резкую боль. Она была так сильна, что я сразу отдернула палец.

Вскоре я нащупала одно место, которое было особенно чувствительным к прикосновению. Я непрерывно гладила его своими дрожащими пальцами, пока все мое тело не пронзила сладкая судорога. Оно меня поглотило, потряс – ло – это невероятно сладкое, никогда прежде не испы – танное ощущение. Оно устремлялось по мне горячими струями, в голове гудело, в венах кипела горячая кровь, и я содрогалась, как будто меня пытали каленым железом. Однако ничто в мире не могло бы заставить меня прекра – тить эту сладостную пытку.

Вначале я даже не заметила, что мой палец стал мок – рым, но не от слюны, а от клейких выделений. Даже если бы они не появились, я бы все равно не смогла наслюня – вить палец, потому что не могла убрать руку из опасения прервать эти заряды высшего наслаждения, которые, ка – залось, исходят от всего моего тела, как удары электриче – ского тока. Мой рот высох, мои губы исторгали стонущие звуки, которые я просто не могла остановить.

Не знаю, сколько времени я лихорадочно работала рукой между раздвинутыми бедрами. Они конвульсивно содрогались, и все, что я осознавала, – это нарастающее возбуждение. Я чувствовала себя так, как будто летела в бездонную пропасть. Внезапно мои руки стало сводить судорогой – меня пронзила молния; что – то неведомое заполонило меня, было странное чувство, что меня заса – сывает смерч, становится то жарко, то холодно, и все это в одно мгновение. Мои пальцы были покрыты остро пахнущей жидкостью. Я вдруг иссякла, почувствовала себя! разбитой, голова закружилась, и в этот момент послышалея резкий, враждебный голос моего дяди Герарда:

«Ты что это делаешь, Маргарета?»