Таня. Объяснение в любви ч.2

Обнявшись, мы сидели на диване и вспоминали те первые мгновения нашего знакомства.

- Танюша, когда ты остановилась и повернулась в мою сторону, я мгновенно влюбился в тебя. Я никогда не видел таких красивых девушек. Ты будто заколдовала меня. А когда ты заговорила со мной, я совсем растерялся. Влюбился! А теперь я люблю тебя! Люблю….

- Миленький мой, - Таня обняла меня, и вглядывалась вглубь моих глаз, - я тоже не поняла, что со мной произошло в тот летний вечер. Я решила посмотреть, кто же так играет, да ещё на иностранном языке поёт. А ты так красиво играл. Но я совсем не ожидала, даже предположить не могла, что влюблюсь.... А утром чуть не пришибла тебя дверью.

Личико у Тани стало грустным. Опять слёзки заблестели в её глазках. Таня будто ещё раз попыталась дать оценку своим действиям. Так я тогда оценивал её состояние. Ведь я понимал, что не совсем нормальны наши отношения - она замужняя. И осознание этого меня сильно беспокоило.

Вдруг Таня оживилась. Она забралась на диван с ногами. Отсев от меня к подлокотнику дивана, со знакомой мне с первого дня улыбкой и также наклонив голову, глядя мне прямо в глаза, сказала:

- Виталик, «двоечник» ты мой. Как ты додумался до этого? Ты что, зазубрил эти фразы? - видимо, она и мысли не допускала, что я так быстро научился, - не возможно так быстро научится!

Опять по щёчкам слёзки. Она испытующе смотрела на меня заплаканными глазками и сквозь слёзки ехидненько улыбалась.

- Виталик, морзянку, её ж заучивают, закрепляя ряд условных рефлексов, а рефлексы быстро не закрепляются! Значит - зазубрил! - с наигранно строгим тоном преподавателя читала мне мораль Таня.

Ей никак не верилось в такое чудо.

- А я выучил! За три дня! Я не спал ночами и учил! - продолжал я водить Таню за нос.

- Вот когда закрепится на уровне рефлекса, тогда не забудешь её. А вот разучиться, потом никак не выйдет, так же, как и не получится разучиться ездить на велосипеде. Избавиться от условного рефлекса будет очень и очень сложно. Я вот не разучусь! А ты зазубрил две фразы! - не унималась Таня.

- Нет, я научился, - упирался я.

- Тогда я тебя проверю. Ага, лгунишка, испугался. Раз умеешь на ключе, должен на слух принимать.

- Только не быстро, - согласился я.

Она спрыгнула с дивана, включила зуммер и села за ключ.

- Готов, мой милый лгун? - ехидничала она, - сейчас я выведу тебя на чистую воду.

Таня медленно застучала ключом. И опять комната наполнилась «морзянкой»: ти ти… та та.. ти..ти….

Конечно, я далеко не асс. Я понял, Таня щадила меня и выстукивала текст на том пределе, чтобы уже самой не сорваться с темпа. А я читал про себя, честно говоря, по ходу осмысливания уже догадался, какой текст передавала Таня. Благо, что Пушкина я много читал и знал наизусть:

Я к вам пишу - чего же боле?

Что я могу ещё сказать?

Теперь, я знаю, в вашей воле

Меня презреньем наказать.

Таня остановилась. Она или забыла дальше текст письма Татьяны к Онегину или сочла, что и этого хватит, чтобы вывести меня на чистую воду. Как же я возгордился своей Танечкой! Татьяна, милая Татьяна!

Только почему Пушкин стал предметом моего экзамена? Она как будто знала, что я вспомнил о нем, когда бабушка назвала её Таней, рассказывая о новых соседях. А я вспомнил про «Евгения Онегина» и главную героиню этого романа….

- Ну, лгунишка-двоечник. Что скажешь? Хоть что-то понял? Скажи мне, хотя бы, о чём речь, - Таня ликовала.

Я не растерялся, и память не подвела. В голове всплыли строчки из ответа Онегина к Татьяне. Только то, что собрался передать азбукой Морзе, я бы передавал полдня - скорость работы на ключе у меня была ещё черепашья.

- Таня, пустите меня, - я засел за ключ.

У меня ещё в голове не укладывалось, что теперь можно на «ты».

«Предвижу все: вас оскорбит…»

Я спотыкался, сбивался, но стучал ключом:

«Печальной тайны объясненье…»

Таня поняла, что я пытался изобразить и вслух, продолжила:

- Какое горькое презренье

Ваш гордый взгляд изобразит!

А я, доказывая ей, ещё передал: «Я SWL». Таня, как профессиональный радист, должна была знать эту аббревиатуру - это обозначает shоrt wаvе listеnеr - коротковолновик-наблюдатель.

А в конце ещё добавил: «73!» - что в переводе с языка радистов означает - «наилучшие пожелания». «88!» - «Любовь и поцелуй» Это шутка, передаётся оператору-женщине.

- Таня, девочка моя, я уже третий год хожу в клуб коротковолновиков - любителей, - решил открыть свой «секрет».

Танюшка уже сидела на диване. Некоторое время удивление не сходило с её милого личика.

- Мальчик мой, когда ты везде всё успеваешь? Ты прелесть моя! Умник ты мой миленький! И как ты меня разыграл! Негодный мальчишка, - она смеялась, - а я то, дурёха, догадаться не могла. Разве я могла подумать, что и тут ты уже свой любопытный носик сунул. Я обратила внимание, что ключ ты сразу правильно держал. А я тебе не объясняла этого. Обычно у всех с этим проблемы поначалу. Виталька, родной мой. Люблю…. Люблю….

Видимо у Тани спало то напряжение, вызванное осознанием того, что произошло межу нами - каждый из нас решился признаться друг другу в любви. Любви, возникшей между юношей и замужней женщиной. Женщиной, похожей на девушку не старше двадцати трёх лет.

Такой озорной я её не видел ещё. А меня распирало счастье, что я так близко могу быть рядом с этой девушкой. Могу, не стесняясь и не краснея, смотреть ей в глаза и говорить ей о любви! А сердца наши всё равно взволнованно бились, и каждый это ощущал.

Она обняла меня и стала засыпать поцелуями. Я не успевал отвечать.

- Виталик, мальчик мой дорогой, ты прости меня, что я мучила тебя. Я в то утро, когда чуть дверью тебя не ударила, знала для себя, что ты самый лучший в мире человечек. Виталька, любимый мой, всю ночь ты мне виделся, но только я боялась сама себя. Я с трудом сдерживала себя тогда вечером и готова была тебе сказать, что вот так неожиданно полюбила в тебя. И имя я твоё знала. Я всю ночь его повторяла. А утром ноги меня сами привели к тебе. Я для завязки разговора спросила твоё имя. А потом отчество выпытывала. А ты такой смущённый был. Робкий и красивый. Не знаю, что со мной произошло. Я дура - да?

Зачем она про дуру сказала?

Я рассказал, с какими думами я лежал я в тот день под берёзой. Мечтал, что когда-нибудь наступит день, и я смогу обнять её и сказать о своей неожиданно возникшей любви к ней.

А я, всё равно, стеснялся и боялся прикасаться к Тане. От счастья у меня пробивались слёзы.

Преодолев страх и стеснение, я прижался к ней, и опять лепетал ей на ушко, что я её очень-очень люблю, что нет на свете прекраснее человека, и опять осмелился целовать её в нежные губки.

Наверно, около полуночи бабушка моя постучалась в дверь. Меня, видно, потеряла. Никогда с Таней не засиживались до столь позднего часа. Бабушке разрешили зайти. Бабуся, увидев наши счастливые лица, ушла с улыбкой.

А мы, обнявшись, сидели на диване и продолжали рассказывать друг другу о том, что каждый пережил в своей душе за полгода с момента нашей первой встречи в конце июня 1972 года. Писать об этом я не буду - уж очень это личное. Наше: Моё и Тани.

Так сидя и уснули в объятиях друг друга.

Утром бабушка скажет мне свою коронную фразу: - «Хорошая твоя Таня, девка. Забери её себе. Не пара они с Сашкой. Плохой он человек».

Я смутился. Бабушка всё поняла. Поняла, что у нас взаимная любовь!

Да, бабуся права, как всегда. Только откуда у бабуси такая уверенность, что любит меня Таня? На каком основании она считает, что Саша Тане не пара? Он отец её ребёнка.

Может, кто и будет осуждать эту девушку за легкомыслие, что не остановила меня в его любовном порыве. Я не могу судить. Я причастен к тому, что получилось.

Никто не отменял платоническую любовь. Это та любовь, то первое чувство, которое мы испытываем в детстве к своей подруге или другу. Для меня именно такая была эта любовь.

Таня была старше меня и уже, наверно, испытала такое чувство. Так почему бы ей было не испытать его снова? Она имела на это полное право.

Наши отношения возникли на возвышенном духовном влечении и романтической чувственности, на неожиданно зародившемся желании нежно относиться друг к другу. На сострадании и желании оказать помощь в трудные мгновения. Между нами не было того низменного физического влечения. Кто-нибудь оспорит меня, что романтическая чувственность напрямую и ведёт к физическому влечению. Романтическая любовь, но не романтическая чувственность.

Искоркой для меня стал очаровательный образ неожиданно появившейся незнакомки. Начитавшись Пушкина, романтический настрой проник в каждую клеточку моего мозга, и я с первого взгляда влюбился в неё. А узнав её имя, во мне разгорелся настоящий пожар, этой сложной в понимании и осмысливании, платонической любви.

Таня! Она вне меньшей степени была романтична, даже больше, чем я! Она же девочка. Видимо, в тот вечер нашей первой встречи, именно музыка и смысловая нагрузка слов песни явились решающим для неё. Хотя сама по себе песенка и незамысловатая совсем. Стандартная песня о неразделённой любви. Самому мне в ней нравилась мелодия и в особенности инструментальное исполнение.

А нам было хорошо от того, что мы рядом. И больше ничего не желали. А поцелуи со слезами - это выражение благодарности за эту любовь. Примерно так я думал тогда.

Закончились мои предпоследние зимние школьные каникулы. Надо было уезжать.

Последнюю ночь мы так и не уснули. Так и сидели, обнявшись на диване. Перед нами теперь встали другие проблемы. Мы должны их решить и стать вместе навсегда. Обсудили всё! Всё - на что хватило опыта жизни.

Мы беззаботно наслаждались тем состоянием, в котором мы оказались после взаимного признания. И, конечно, целовались. Как же я был счастлив! Теперь я мог целовать её в те милые губки, глазки, щёчки. И в ответ получал ласку и внимание Тани.

Тане не нужно идти на работу. Воскресение, наверно. Она едет провожать меня на автовокзал. Не остановил её ни я, ни пронзительный ветер, ни крепкий морозец.

Стало грустно. Танюшка совсем повесила нос. Держалась за меня и не хотела отпускать, когда я входил в автобус.

Я решил развеселить её. В голову пришёл стишок, который наш руководитель в радиоклубе любил повторять тем, кто вдруг пасовал, столкнувшись с трудностями изучения «морзянки».

С тех пор, как выучил морзянку,

Я не могу уснуть под дождь.

Вчера услышал, как он трижды

Твоё мне имя простучал.

Тогда я встал,

Налил две стопки

И пели песни

С ним вдвоём.

От этой «нескладушки» Таня развеселилась. Заулыбались милые моему взору глазки.

- Я вот дам тебе за стопки, - с шутливой угрозой сказала Таня, а потом уже серьёзно, - не пей, я умоляю тебя, ради нашей любви.

- Таня, девочка моя. У меня нет пристрастия к выпивке. Это тогда в начале лета бравады немного нагнал перед парнями. Я обещаю тебе.

Так не хотелось уезжать.

Автобус отъезжал от платформы, Таня улыбалась. Я вовремя снял напряжение. Никогда в жизни я ещё не ощущал, что так велика тяжесть разлуки.