История супружеской измены. Часть 1
Пусть кто-то скажет, что это неэротическая повесть. Я буду возражать. Настоящая любовь мужчины и женщины эротична всегда, А моя повесть именно об этом.
Пролог
Началось всё с того, что в пятом классе я тяжело заболел.
Два месяца в отдельном боксе, вставать запрещали, мышцы высохли, почти дистрофия. Естественно, пятый класс пришлось начинать снова.
Естественно, в новом классе, (а сменили и школу, на ту, что поближе), я, как слабак, стал изгоем. Колотили все, кому не лень. Ну, не совсем все, некоторые жалели.
Силы потихоньку восстанавливались, статус не менялся. И уже к середине 6-го класса одна девушка пристыдила парней, сколько можно толпой на одного, и прочее.
Многие девушки в классе относились ко мне негативно, она нет. она спокойно могла поговорить со мной о разном, в присутствии других одноклассников, и как-то у неё получалось, что отвечая ей, я рассказывал интересные вещи. А лёжа два месяца я мог только читать, да радио слушать, эрудиция выросла ого-го. Как-то быстро я становился своим. Естественно, чувство признательности переросло во влюблённость. Разумеется, я влюблялся и до этого, но ненадолго, на месяц-другой. И даже не придал значения очередной влюблённости.
Телефонный роман
А в восьмом классе началась какая-то дребедень. Звонили какие-то пареньки, грузили меня, что «ходят» с ней, и её подругами, ещё какие-то шалавистые девицы, при этом не могли объяснить, чего хотят, и не кололись, где взяли номер. Так продолжалось несколько дней, пока один из якобы парней, посреди разговора спросил:
- Хочешь с ней поговорить?
- Хочу.
- Сейчас, позову.
Какие-то пререкания вдалеке, наконец она берёт трубку, и с ходу в карьер просит пожалеть её подружку Негритянку, которая в меня влюблена. (И ведь оказалось, что правда, как хорошо скрывала, только лучшая подруга знала, она и сдала).
А я в тот момент подумал, что она кокетничает, и ответил, что ничем не могу помочь, мне нравится другая.
- И кто же это??
- Я как-то не готов обнародовать такую информацию, но обещаю, что когда созрею, ты узнаешь это первой.
И начался наш телефонный роман. Выяснилось, что все парни и шалавистые девицы – всё она, такой вот актёрский дар. Разыгрывала меня по полной.
Мы болтали по два часа ежедневно, упиваясь общением.
Я не мог взять в толк, чего она во мне нашла? Рекордсменка школы по ряду дисциплин ГТО, и я, отсталый по физкультуре. В итоге перебегал на лыжах, и загремел в больницу с воспалением лёгких.
Ё-моё, сижу на посту, сестра оформляет, звонит телефон, берёт трубку, и передаёт мне. Моя подруга уже разузнала, куда меня кладут, выяснила номер, и вот, пожалуйста... Навещала каждый день после уроков...
А закончилось всё погано: однажды она позвонила, и рыдая, обрушила на мою голову поток мата. Все попытки выяснить, что случилось, закончились ничем как в этот день, так и через год, и через два.
Перемена обстановки
Теперь уже она всячески демонстрировала ненависть ко мне, и даже пыталась натравливать на меня других. Но фигово получалось: я уже был заметным гитаристом и футболистом, участвовал в куче мероприятий и соревнований, короче, авторитетным юношей.
Порой случалось, что учительница чего-нибудь тупо и невразумительно объясняла тему, никто кроме меня не понимал, и меня просили вызваться отвечать, чтобы прикрыть остальных. Я вызывался, и не столько отвечал, сколько доходчиво объяснял всем, что к чему.
Своими попытками поинтриговать она больше вредила себе. Вскоре это поняла, и утихомирилась, но выпытать, какого рожна она вздыбилась, не удавалось. Именно на девятый класс наша классная ушла в декрет, нам временно назначили молодую, и та быстро нашла рычаг управления мной: «Лена, скажи Андрею, чтобы постригся... Скажи, чтобы срочно сдал реферат...» и прочая, прочая... Лена говорила, я выполнял, вдруг ей надоело, и она позвонила мне и начала отчитывать. У девочки явно ехала крыша, она аж потребовала, чтобы я срочно уехал из города. Ага, в 16 лет, взял и уехал на БАМ. Стал ей объяснять, что мне и здесь очень хорошо, начал перечислять ништяки, которыми пользуюсь,
и среди прочего, что в военкомате получил приписку в морскую пехоту, что для меня ценно. «А вот Вова Петров приписан в десант!» – ответила она.
В этот момент она крутила роман с Петровым, явно для того, чтобы позабыть меня. А Вова любил Наташу. Хороший выбор, я тоже месяца полтора был в неё влюблён за год до того, как влюбиться в Лену. А Наташа любила Вову, но вида не подавала, считая, что вся инициатива должна быть в руках мужчины. В конце концов Наташа устала ждать, и ответила благосклонностью другому поклоннику.
Этим двум долбоёбам хватило бы полчаса, чтобы выяснить отношения со своими любимыми, которые их тоже любили, и остаться с ними навсегда, но они занимались чушью. У нас в классе образовались две супружеских пары, могло быть четыре.
И как раз этот мудацкий роман проходил в момент этого разговора, и она образцово играла роль влюблённой дурочки, весь разговор только и звучало: Вова то, Вова сё... Все-то у него было лучше, толковее, справнее чем у меня. Десант... В смысле ВДВ... Сделаем!
Выпускной
Роман у Вовы с Леной вскоре закончился, романы без любви недолговечны. Вова, очевидно ничего не зная об историческом разговоре, тоже стал подбивать меня идти служить в ВДВ. Но сперва надо было окончить школу.
И вот наступил выпускной бал. Она сидит у стеночки, а я её не приглашаю. Она смотрит на меня расширившимися от удивления глазами, я не отвожу взгляда, улыбаюсь, но приглашаю других, из параллельных классов. Из своего только с Наташей станцевал. А её не приглашаю. И никто не приглашает. Есть мужская солидарность! Сидит, моргает. Прохожу мимо, смотрит призывно, но нет, посиди, подумай, надо бы объяснить что к чему, потом смотреть.
Идём с Вовой в военкомат, просимся на курсы парашютистов, получаем направление на медосмотр, у меня не хватает десятки зрения, у Вовы обнаруживается аритмия сердца. Выучиваю таблицу, и со второй попытки получаю «Добро», Вову кладут в больницу, на курсы еду один. Вот так, Вова, пытаться сердцу приказывать. Оно этого ой, как не любит.
И вот осень, областной сборный пункт, бабах, приезжают покупатели с артиллерии, меня зачисляют к ним в команду. Десантники появляются часа через три. Подхожу к коренастому усатому сержанту, объясняю ситуацию. Сержант уходит, и вроде как пропадает. Но через час мне объявляют о перезачислении в команду ВДВ. Молодец, сержант, вот с такими хочу служить. А на календаре 19 октября 1979 года. Уже 25-го декабря я ступил на взлётку аэропорта Кабул. При вторжении разбился один самолёт. Погибло несколько парней, с которыми был в карантине в одном взводе. Смерть прошла рядом, но мимо, и далеко не в последний раз.
Смерть снова рядом
Был август 80-го. Батальон, в котором мне выпало служить, контролировал западную часть Афганистана. Здесь, неподалёку от границы, располагался горный массив Луркох, в котором у духов был целый укрепрайон. Взять Луркох штурмом сил не было, пытались лишь блокировать его от иранской границы, откуда поступало оружие, продовольствие, пополнения.
В самом массиве с водой было хорошо, а вот к западу были проблемы. Источников хватало, но все они были солёные. И пили солёную воду, и готовили на ней, когда смотрю морские фильмы, как на спасательном плоту в море помирают от обезвоживания, ржу, не могу. Вот мыться этой водой было нельзя, разъедало кожу моментом.
Сейчас в воспоминаниях это красиво: подходишь к ручью, и берега в кристаллах соли, как в алмазах. А тогда это вызывало досаду: опять солёный!
И тут же был небольшой массивчик, этакий форпост основного, опираясь на который духи мешали нам уничтожать идущие к ним караваны. Решено было уничтожить этот форпост.
Пошли на штурм, и уже на середине пути, на перебежке, рядом со мной что-то взорвалось. Показалось даже, что правую ногу оторвало начисто. Упал, оглянулся: нога на месте, и даже с довеском, из икры торчит кусок металла. Планируя операцию командиры не рассчитали силы, в итоге мы оказались в западне. Ко мне никто не мог подойти, всё простреливалось, а не добивали меня только по куражу: смотрите, неверные, как ваш товарищ кровью истекает, а вы не можете помочь.
Кровь утекала в песок, сознание мутнело, адова жара этому только способствовала.