Совращение строптивой
Совращение строптивой
Надо прямо сказать – женился я по любви. В эту высокую, милую, робкую, нежную девушку с русыми волосами, живыми карими глазами и крупной, статной, чрезвычайно женственной для ее возраста фигурой, в которой не осталось ничего от подростка, наверное, нельзя было не влюбиться. Когда я опускал руку на ее талию и она надежно фиксировалась на потрясающей попке, я просто с ума сходил от вожделения, представляя всю эту роскошь в обнаженном виде. И после недолгого ухаживания с гуляниями в городском парке и поцелуев украдкой там, где нас никто не видел, она, очаровательно покраснев, согласилась стать моей женой.
Свадьба была… Нет, точнее было БРАКОСОЧЕТАНИЕ, а вот на широкую русскую свадьбу средств не хватило. Событие скромно отметили дома в кругу самых близких. Под шампанское для молодых и водочку для приглашенных с традиционными домашними салатами и отварной курицей с рисом.
По крайней мере первое время нам предстояло жить вместе с ее родителями, где в бывшей столовой ширмой нам отгородили старую якобы полутораспальную нещадно скрипевшую кровать. В результате об интимной жизни приходилось говорить шёпотом под одеялом, а все остальное сводилось к поцелуям и поглаживаниям. Все дело в том, что в нашу первую брачную ночь, когда ее родители на один день заночевали у своих родственников, моя ненаглядная, облаченная в непроницаемую ночную рубашку, вначале более – менее пылко отвечала на мои поцелуи и ласки, но потом призналась, что у нее «пятидневка» и мое законное место уже занято тампоном. А там и родители вернулись. В результате каждую последующую ночь, когда я пытался раздвинуть ее ножки и, стараясь не скрипеть, войти, моя любимая начинала меня отталкивать, предупреждая, что мы перебудим весь дом, что ей неудобно в этой позе, и сдавленно жалобно стонала, что ей очень больно. После чего меня нежно, но решительно сдвигали с шикарного, но пока недоступного, тела на мой законный край кровати.
Но как – то вечером, пока родители где – то задерживались, после долгих уговоров, просьб «отложить на потом», стеснения от того, что все делается при свете в позиции «я –на стуле, а она сверху», а не в уютной постельке под одеялом (это чтобы не испачкать хозяйскую простыню), мы все же успели избавить от невинности закрывавшую от стыда лицо и часть груди молодую. Но тут начались охи и ахи по поводу крови и боли. Кроме того, от страха у моей супруги все (не только горло) пересохло и даже минимальное проникновение оказалось сопряжено с неимоверным взаимным нервным стрессом. Прерываться на поиски вазелина было опасно. А потом из гостей вернулись тесть и теща и закончить процесс получением хотя бы теоретического удовольствия нам так и не удалось.
После этого отношение моей жены к сексу все же изменилось, хотя и не то чтобы в лучшую сторону. Все должно было происходить в темноте, под одеялом, чтобы не привлекать внимания родителей. Мне опять не было дозволено наслаждаться видом обнаженных прелестей моей новобрачной. Стоны сменились на смущенное шипение о том, что я ей все натер и исцарапал и у нее все еще все болит. Нет, определенные движения, лежа на боку или в «миссионерской позиции», мы конечно начали потихоньку совершать, она готова была немного потерпеть, но только потому, что это необходимо для здоровья (в первую очередь, естественно, моего) и только так, чтобы народонаселение в нашей и без того перенаселенной квартире не прибавилось. То есть, просто не доводя дело до традиционного завершения. Лично мне на заключительной стадии полагалось пользоваться спрятанной под матрасом «половой» тряпкой.
Но как говорится «не было счастья». У меня в подмосковных Раменках умерла двоюродная бабушка – владелица хоть и плохонькой, но приватизированной однушки в доме – развалюшке, которую она загодя завещала мне, как единственному мужчине в роду. И мы, не откладывая дела в долгий ящик, перебазировались в ее конурку. Дом явно давно стоял без ремонта, многое требовало замены и мы с утра бегали по многочисленным инстанциям, оформляя документы, магазинам, покупая только самое необходимое, а потом подклеивали, подкрашивали и покручивали. В результате к вечеру о сексе (по крайней мере моей второй половинке) явно и думать не хотелось.
Но в конце концов процедурные вопросы были все решены, обои были подклеены, потолок где надо подкрашен, все ручки привинчены на свои места. Правда старинная не очень широкая деревянная бабкина кровать нас двоих так и не смогла принять. Развалилась, рухнув в самый неподходящий момент. Так что нам пришлось в дальнейшем спать на матрасе от нее, поставленном прямо на пол. И опять с выключенным светом, штор – то у нас еще не было, вдруг кто подглядывает (хотя окна выходили во двор заброшенного завода). И под одеялом. Вату из рассохшихся окон мы по эстетическим соображениям вынули и по комнатке гулял легкий сквозняк, который мой супруге совершенно не нравился. Неожиданно идея с «половой тряпкой» оказалась удивительно живучей. Да и предлагать начинать разнообразить позиции было как – то уже неудобно. С чего бы это вдруг? Ведь серьезные же люди… Так и оставались «миссионерами», один из которых к тому же явно был великомучеником и терпел только ради спасения, нет не души, но брака. Я это понимал. Я знал, что она меня действительно любит, но ее высокая нежная романтическая любовь, явно была неспособна опуститься до чисто животных отношений. Было ясно, что секс для нее означал исключительно согласие на размножение (а оно в сложившейся экономической ситуации нам было противопоказано).
Я понимал, что надо как – то дать ей почувствовать себя не заботливой, любящей супругой и надежным спутником на трудном и долгом семейном пути, а обычной женщиной, жаждущей своего мужика. Но как это сделать я не знал. Я просто боялся оскорбить ее своими «грязными» предложениями.
Тут надо сказать, что недалеко от нашего дома был заброшенный заводик. Его уже давно приватизировали, но по прямому назначению так и не использовали. Оборудование частью продали, частью растащили. Очередной нынешний владелец вроде безуспешно искал инвестора, чтобы открыть какое – то производство. А здание ветшало, хотя сторож дядя Петя все так же бдительно нес вахту в полуразвалившейся будке у давно неработающего шлагбаума.
Я часто возвращаясь с работы видел этого дядю Петю у пивного ларька на станции. И как – то душным вечером, прихлёбывая неизвестно чем разбавленное пивко, я подслушал его пьяную болтовню с другим «дядей» о том, как он воспитывал свою жену и как она потом «стала шелковой». И тут у меня внезапно созрел план. Я взял свою кружку и, подойдя к изрядно захмелевшим собеседникам, спросил: «А что, так только вашу можно было перевоспитать, или любую другую?»
– Да любую!
– Брось, бабы они все же разные… это наверно просто тебе такая покладистая попалась, – «засомневался» я
– Сказал любую – значит любую – стукнул кружкой дядя Петя
– И даже мою жену?
– Да проще простого! Тащи ее сюда!
– Ладно, ладно… будем считать, что поверил!
– А на спор! – взвился дядя Петя.
– Ну и на что будем спорить?– поинтересовался я.
– А на тысячу?
– Тугриков?
– Каких тугриков… Рублей!
– Тоже мне заклад, – засомневался я: – давай уж на пятьдесят тысяч
Услышав о такой сумме, дядя Петя аж поперхнулся пивом. Да и у его приятеля глаза загорелись. Но потом видно абсурдность темы до них дошла и второй «дядя» сказал: – Да у тебя малец и денег – то таких никогда не было…
И тут я вынул из внутреннего кармана конверт с отпускными и показал лежавшие там пятитысячные.
Через полчаса судьба моей любимой недотроги была фактически решена. Я уходил домой с чувством, что делаю что – то страшное, что потом уже не исправишь.
На следующий день и дядя Петя и второй «дядя», оказавшийся Саней, уже поджидали меня за углом моего дома. И их еще не вполне трезвые глаза горели похмельной решительностью, так что отступать было уже поздно. Пришлось прикупить в лавки водки и колбасы и пройти в заводские помещения для их осмотра, а также для обсуждения и согласования плана.
Через два часа основные вопросы были решены и я пошел на другой конец поселка в магазин интимных принадлежностей, чтобы кое – что прикупить, а «укротители» стали готовиться к первому этапу.
1 этап.
Когда вечером моя половина сошла с электрички, к ней подошли два нетрезвых мужика и спросили, а не зовут и ее случайно Мариной, а ее мужа Виталиком. После признания этих очевидных фактов оказалось, что бедный Виталик по дороге на станцию подвернул ногу и теперь ждет ее в будке заводского сторожа, куда его довели случайные прохожие в надежде позвонить из будки в больницу. Однако оказалось, что телефон в будке давно срезали. В результате Виталик попросил сторожа и одного из прохожих встретить жену на станции и проводить к нему, чтобы она зря не волновалась. Услышав такое, Марина поспешила на завод и первой вбежала в будку сторожа. Но там никого не было. Пока женщина пыталась сообразить, а что же ей делать, ее схватили сзади, зажали шершавой ладонью рот и стали выворачивать руки. Марина пыталась вырваться, но только разозлила нападавших. Ее стали душить пока она не потеряла сознание.
2 этап
Когда женщина очнулась, то долго не могла понять, где находится. Было темно, сыро, а воздух был неподвижным, каким – то затхлым. Судя по всему, она была голой. Ее связанные руки были прикреплены к чему – то вверху, а ноги раздвинуты и привязаны, но так, что она могла ими слегка шевелить. Сколько так продолжалось, бедная Марина не знала. Казалось, что целую вечность. Сначала она долго звала на помощь, пока не поняла, что ее никто не слышит. Потом стала прислушиваться к звукам, надеясь, что вот – вот придет Виталик и ее спасет. Но звуков почти не было. Где – то капала воды, издалека доносился едва слышимый стук поездов на железной дороге. И все. И вдруг послышались шаги и зажглась тусклая лампочка. Осветившаяся реальность оказалась не менее страшной, чем предыдущая темнота. Марина стояла в полупустом помещении, голая, подвешенная за руки к крюку под потолком. Но она даже не успела вспомнить про свой природный стыд. К ней приближались два ужасного вида полуголых мужика в балаклавах: один с кнутом, другой с клещами в обнаженных волосатых руках, украшенных татуировками.
Тот, что с клещами (Марина потом про себя окрестила его Кузнецом), сказал: «Если не будешь послушной девочкой, я тебе вот этими пассатижами все зубы по одному выдергаю. Без наркоза. А потом начну пальцы ломать. Усекла?»
У Марины едва хватило сил кивнуть головой.
«Вот и хорошо. Теперь открой рот. Да не бойся пока зубы рвать пока не буду. »
Теперь Марина замотала головой. За что получила от второго чувствительный удар кнутовищем по ягодицам. Когда женщина от боли закричала, в ее открывшийся рот была оперативно засунута какая – то тряпка. После чего голову обмотали широким скотчем так, что выплюнуть тряпку Марина уже не могла. От боли и обиды у нее на глазах появились слезы.
Теперь в разговор вступил тот, что был с кнутом (ну типичный Пастух).
«Так – то лучше. Тут тебя никто не услышит. Однако, береженного, как говорится… А теперь пора прояснить ситуацию. Арабы очень ценят белых женщин и мы готовим из русских баб шлюх для борделей на Ближнем Востоке. Обычно курс «молодого бойца» длится не более месяца. Чаще всего наши гражданки сами не возражают против непыльной работы на иностранных курортах и слегка поломавшись для формы охотно осваивают тонкости отсоса и подмахивания. Но бывают такие, которые начинают брыкаться. Зря это. Обратно мы их все равно отпустить не можем. Конспирация. Это значит, что отсюда есть только два пути: или в бордель или с камнем на дно пруда. Но пока топить никого не приходилось» – хихикнул Пастух.
« Значит я буду первой!» подумала Марина и ей стало страшно. На дно пруда совершенно не хотелось. От ужаса ее начала бить дрожь.
Пока она представляла себя на покрытом тиной дне ближайшего водоема, Пастух снял со стоявшего рядом верстака газету и взял небольшую белую баночку.
«Это вазелин» – пояснил он: «Мы же не хотим повредить товар. » – опять хохотнул пастух.
«Помоги» – обратился он к Кузнецу. Тот обошёл похолодевшую от страха женщину, взялся за палку, соединявшую ее широко расставленные ноги, и потянул вперед. Марина повисла на руках. Но страшно было не это, а палец Пастуха, обильно смазанный вазелином, который, несмотря на все попытки сопротивления девственной попки, без труда в нее проник и стал не спеша поворачиваться, оставляя весь вазелин внутри на ее стенках. Когда результат устроил Пастуха, он поставил банку обратно на верстак, взял с него черную пластмассовую пирамидку с ручкой на широком основании и показал Марине.
«Это – затычка для твоей задницы» – сказал он и опять хохотнул.
«Мы будем ее использовать каждый день и растягивать тебя так, что потом тебя в зад сможет трахать даже арабский жеребец. Говорят, арабы любят смотреть на подобные штуки» – снова заржал Пастух и начал, методично двигая взад – вперед, расширять затычкой бедную маринину попку. К своему ужасу Марина чувствовала, что хорошо смазанная пирамидка входит все глубже и глубже, а значит дырочка уже растягивается. От нараставшей боли в попке и мысли, что через месяц ее покроет жеребец (тут Марина живо представила себе эту картину) она снова отключилась.
3 этап
Были это дни или ночи Марина не знала. Ее регулярно будили, а иногда она просыпалась сама, в том числе и от скрипа старой железной двери. Потом зажигался свет. И начиналась учеба. Но для начала ее поили чем – то вроде жидких йогуртов или соков. Для этого кляп уже во второй «день» заменили на некое подобие мужского члена, фиксировавшегося застежкой на затылке. Внутри «соски» был канал, а снаружи через трубку подсоединялась бутылка с жидкой пищей. Сначала Марина отказывалась, готовясь лучше умереть с голоду, но поголодав пару «дней» и ощутив капельки клубничного йогурта на языке, неожиданно начала все быстрее глотать, стараясь убедить себя, что сосать напитки даже через такую «трубочку» вряд ли можно считать чем – то предосудительным. В первый день бутылочка находилась довольно высоко, но ее постепенно опускали все ниже, и Марина привыкала сосать изо всех сил. Скоро высосать пакет йогурта, стоявший у ее ног, уже не составляло никакого труда. После приема пищи ей позволяли справить естественные потребности, вынимая затычку и подставляя старое эмалированное ведро без ручки. А вот когда надо было вернуть затычку на место, то обычно выбирали на верстаке ту, что была еще больше. Становилось больнее, но к этому ощущению можно было быстро притерпеться.
К стати о верстаке… Когда Марина разглядела разложенные на нем приспособления, она к своему ужасу поняла, что мужики слово держат, и если все это на ней опробуют, то ей будет уже все равно на дно или под жеребца. Она просто сойдет с ума.
Уже на второй «день» или «ночь» (Марина совершенно потеряла ощущение времени) Кузнец принес безопасную бритву и начисто выбрил ее промежность, обнажив пухлые нежные розовые прелести, не забыв после этого вставить ей в зад затычку побольше. На третий «день» он взял прищепки и прицепил их на малые губки. Было очень больно. Но тут Кузнец взял с верстака здоровенный красный пластиковый член, тщательно смазал его вазелином, что – то повернул, от чего член стал вибрировать и начал не спеша гладить им Маринин клитор. Больше ничего не происходило. Через несколько минут женщина начала ощущать легкое возбуждение внизу живота, которое нельзя было назвать неприятным. Судя по всему, ее мучители это тоже заметили. Из зада извлекли затычку, размером уже напоминавшую бутылку из – под кефира и Марина почувствовала, как ее попку обильно смазывают вазелином. Потом на свет появился еще один розовый член, размером даже побольше первого. Его Пастух понес к растянутой и неспособной более сопротивляться попке и начал потихоньку водить туда – обратно. Потом включил вибрацию и ощущения усилились. Но после постоянной, пусть и уже привычной растягивающей боли от затычки, они казались скорее успокаивающими.
После этого Марине завязали глаза. И опять ее долго гладили вибрирующими членами. Марина даже расслабилась, вдруг поверилось, что все ужасы уже позади. После перенесенных мук, ощущения в уже растянутой попке были почти ласковыми и становились все более волнующими. Вот первый член начал, приятно подрагивая, скользить вниз. Вот он нежно раздвинул остатки того, что до свадьбы гарантировало девственность, и стал понемногу входить все глубже. Член в попке был уже достаточно глубоко, казалось еще немного и он соединится с тем, что мягкими толчками входил спереди. Снизу стало накатываться ощущение какого – то ранее не испытанного возбуждения, обдававшего жаром. К своему ужасу Марина вдруг поняла, что сейчас произойдет что – то непоправимое, но чего ей почему – то хочется. И не важно, что будет потом. И как бы отвечая на ее желание, оба члена неожиданно устремились в нее и их дрожь начала сотрясать все маринино тело. Она просто похолодела от страха, почувствовав, что кончает. Кончает впервые в жизни. Каждой клеточкой измученного тела. Но сладостная пытка на этом далеко не закончила. Марина кончила еще раз, потом почти сразу еще и еще. Казалось, она кончала бесконечное число раз, растворяясь в животном восторге от которого шевелились волосы.
Когда все закончилось, повязку с глаз не сняли. «Тренеры», судя по звукам, ушли. Марина осталась одна. Она было одновременно потрясена, измучена и унижена. Ей наглядно доказали, что она такая же похотливая самка, как и все эти женщины, проходившие обучение до нее. Нет, лучше на дно пруда. С этой мыслью она и уснула.
4 этап
Проснувшись, она старалась не вспоминать о том, что было «вчера», но боль от прищепок на малых губках все время об этом напоминала.
Когда настало время нового сеанса обучения, Марина была настроена постоять за свою поруганную честь. Но тут к утихшей было боли в малых губах добавилось тянущее ощущение. Как пояснил Кузнец, к прищепкам привесили грузики. После чего ее опять стали густо смазывать вазелином. Зажужжали вибраторы, Марину решительно нагнули вперед и пытка началась. Марина честно попыталась сопротивляться обещанной переквалификации в шлюху, но сил для этого оказалось явно недостаточно. Уже скоро боль в губках начала превращаться в извращенное болезненное удовольствие. Марина попыталась помешать свои мучителям, но все ее телодвижения только усиливали накатывающееся приятное ощущение. И уже скоро Марина с ужасом поняла, что больше не борется за свое достоинство, а потихоньку начинает помогать своим мучителям, двигая попкой в такт с ними. «Если изнасилование неизбежно – расслабься и постарайся получить удовольствие», вспомнила Марина старую присказку и решила последовать этой житейской мудрости. После этого грешное удовольствие, от которого выгибалось тело и вставали дыбом волосы, накатилось довольно быстро. После очередного оргазма Марина ощутила, что через соску в рот в рот брызнуло что – то густое и почти безвкусное. Женщина инстинктивно все проглотила. «Сперма!» – похолодела Марина. «Вот я и стала шлюхой» сладко ужаснулась она и кончила только от этой мысли. «А теперь и законченной шлюхой» – пронеслось в изнемогавшем от животной страсти сознании и она погрузилась в нескончаемую череду оргазмов.
5 этап
На следующий «день» процедура повторилась. И вновь Марина была полна решительности остаться «холодной как мрамор». Но длительные настойчивые поглаживания вибраторами снова заставили начать подмахивать. «Это в последний раз» убеждала она себя, чувствуя однако, что и завтра она также рано или поздно сдастся. И опять сперма брызнула тогда, когда женщине уже было все равно, что глотать. И опять она кончала, понимая, что стала шлюхой. И опять вибраторы выбивали из нее остатки былой робости, скромности и супружеской верности.
Иногда где – то в глубинах ее исстрадавшейся души она холодела от ужаса того, что с ней происходило. Она осознавала, что все чаще ее мозг просто выключается и она становится просто похотливой самкой животного породы хомо сапиенс в ожидании самца. Теперь она понимала собак рвавшихся из ошейников, чтобы совокупиться. Ведь это и есть реальная сущность любого живого существа. Это и есть настоящий смысл жизни. А процедура все не кончалась, пока она не начала в полубессознательном состоянии мотать головой и мычать от бесконечного оргазма.
6 этап
Сколько прошло времени она не зала, но однажды перед процедурой у нее изо рта вынули соску. Вначале все было как обычно, но потом, когда Марина уже предвкушала долгожданную волну оргазмов, ее мучители вдруг остановились и Пастух (судя по голосу) хохотнул ей в ухо: «Скажи, что ты шлюха!». Признать даже очевидное вслух Марина не смогла. Снова команда: «Скажи, что ты шлюха!». И на этот раз резкий удар кнутом по взмокшей от предвкушения наслаждения промежности. Потом еще и еще, сильнее с каждым разом. Когда женщина не смогла терпеть и со слезами на глазах подчинилась, удары прекратились и сразу начали свою работу вибраторы, мгновенно заставляя забыть о перенесенной боли, но на маленькой скорости и быстро остановились. «Скажи, что ты шлюха!» – вновь потребовал невидимый Пастух и после молчания Марины на нее опять посыпались удары. Марина не выдержала и шепотом произнесла требуемое. «Громче!... Еще громче!» По мере того как Марина все громче кричала о своей новой сущности, удары прекратились, а интенсивность вибраторов нарастала и скоро женщина под собственные крики «Я шлюха!!!» почувствовала долгожданный сильнейший оргазм. После этого звук вибраторов начал было затихать. Но Марина, которая не могла с этим смириться, стала еще громче настаивать: «Я шлюха… Я шлюха! … ШЛЮХА!!!!!!». Вибраторы подчинились. И скоро безумное наслаждение привычно поглотило ее.
Теперь каждый раз перед очередным сеансом соску вынимали, звонко шлепали по вздрагивавшей от предчувствия промежности и спрашивали: « Ну и кто ты у нас после этого?» и она охрипшим от вожделения голосом в такт включавшимся вибраторам начинала как молитву повторять: «Я шлюха… Я шлюха! … Я шлюха!!!!!!». Осознание себя законченной шлюхой еще больше возбуждало ее, она чувствовала, что сейчас готова совокупиться с кем угодно. Хоть с арабом, хоть с его жеребцом! Высосать их досуха и ей все равно будет мало. Шлюхе хотелось еще… еще… ЕЩЕ!!!!
Так продолжалось много «дней». Отраставшие в промежности волоски постоянно чем – то выдергивали (арабы ценят безволосых). Добавились и быстро стало привычным тянущее ощущение от присосок на сосках и клиторе. Во время «секса» ее все чаще шлепали по попке и болтавшимся тяжелым грудям, и это уже давно не было больно или в последнее время даже приятно. Но обычно ей просто было все равно. Марина чувствовала, как все больше превращается в тупое животное, которое хочет поесть, покакать и совокупиться. Ведь в кромешной темноте и тишине ее нынешнего существования ничего другого просто не было.
7 этап
Однажды утром процедура началась не с высасывания йогурта, а со шлепка по попке за которым последовала традиционная обработка вибраторами. Когда Марина уже готовилась к первому оргазму, все вдруг остановилось, а в рот брызнул йогурт. Сначала женщина не поняла, что происходит и чуть не подавилась. Но как только она начала привычно сосать свою соску, ласки внизу тела сразу возобновились. Женщина перестала сосать и вибраторы замолчали. Стало ясно, что теперь ее будут тренировать со всех сторон одновременно. Марина начала активно сосать и, хотя йогурт в рот так и не полился, но обработка промежности возобновилась. Жидкость брызнула в рот только в момент оргазма, что неожиданно его еще больше усилило. Казалось, что на этот раз от животного наслаждения взорвалась голова. Это был первый в ее жизни оральный оргазм. Пока Марина, перестав причмокивать, приходила в себя, она успела испытать еще несколько обычных оргазмов. Затем женщина вновь начала сосать, и ее стали интенсивнее обрабатывать внизу, а когда в момент оргазма в рот вместо йогурта брызнула сперма, женщина с гибельным наслаждением, взорвавшим ее сознание, почувствовала, что вот теперь стала настоящей
шлюхой.
После этого кормление Марины обязательно совмещалось с сексуальной практикой. И скоро она с заметила, что уже почти непрерывно с нетерпеньем ждет, когда же начнется процедура несущая сладкую боль, неземной восторг и избавление от всего того, что мешает ей просто наслаждаться полноценной жизнью обычной человеческой самки. «Прелюдии к сексу» давно сократились до нескольких звонких шлепков ладонью (а то и просто плеткой) по промежности и заду. Но и этого было достаточно, чтобы Марина начинала обильно течь.
Иногда в ее отупевшей от постоянной тянущей боли внизу живота и оргазмов голове появлялась мысль о том, что она не может вспомнить даже лицо своего мужа. И она решала, что во время очередного сеанса будет внушать себе, что все это с ней проделывает именно он. Но «днем», когда она сама в сладком нетерпении нагибалась в знакомую позицию и начинала изо всех сил двигать попкой, стараясь поглубже насадиться на вибраторы, ей становилось все равно, кто и что с ней делает. Главное, чтобы это делали и не останавливались, пока она полностью не насытится. И скоро она испытала небывалый оргазм, неожиданно представив, что отсасывает у огромного вороного жеребца.
8 этап
И вдруг все закончилось. Никто больше не приходил, хотя организм явно намекал, что час кормежки, опорожнения и случки давно наступил. Сначала Женщина подумала, что проснулась раньше времени и час воспитания шлюхи еще не наступил. Но постепенно ее беспокойство начало расти. Голодное тело требовало всего и сразу. Когда терпеть стало невмоготу, она, напрягаясь, выдавила из себя затычку и наконец «облегчилась». Но за этим опять ничего не последовало. Только давящая тишина, да вздрагивание пола, когда где – то вдали проходил поезд. Сколько это продолжалось, Марина не знала. Но вдруг ей послышались шаги. Они то приближались, то удалялись. Потом совсем затихли. Через какое – то время, показавшееся вечностью, она снова их услышала. Теперь они, казалось, были совсем рядом. Знакомо заскрипела дверь. Она решилась позвать на помощь, но из – за кляпа – соски смогла только замычать. В шагах что – то изменилось. Стало ясно, что ее услышали. Кто – то подбежал к ней, робко ощупал и снял с глаз повязку.
Это был он. Ее Виталик. В помещении было совершенно темно, но у него в руке был фонарик, свет от которого прыгал по стенам.
«Родная моя! Слава богу, ты жива!» воскликнул муж. Услышав в ответ очередную порцию эмоционального мычания, он чертыхнулся, извинился и, обойдя жену сзади, стал возиться с застежкой от соски. При этом он ее пару раз больно дернул за волосы, но ей было уже все равно. Когда рот освободился, она начала, всхлипывая и сбиваясь, что – то говорить. Когда с крюка сняли ее руки, она чуть не упала. Хорошо, что муж успел ее подхватить и посадить на табурет, стоявший возле верстака. Она хотела его обнять, но затекшие и, как оказалось, совершенно онемевшие руки не слушались. И она начала снова говорить. А муж зажег лампочку под потолком, отвязал палку – распорку, раздвигавшую ноги, и стал что – то искать в шкафчиках. Потом он сказал:
«Ты только не волнуйся. Я сейчас вернусь и мы пойдем домой».
Когда она закричала и заплакала, он пояснил:
«Твоей одежды нигде нет. Придется принести из дома. Я быстро. » и добавил: «Если ты боишься тех, кто тебя тут держал, то они не продут. Это точно. Я все…. уладил». И выбежал из комнаты.
Марина некоторое время испуганно смотрела на захлопнувшуюся дверь и пыталась собраться с мыслями. Потом слегка успокоившись, посмотрела по сторонам. Ее одежды действительно нигде не было видно. Потом она обреченно взглянула вниз на себя.
В последний раз она видела свою промежность безволосой в далеком детстве, когда была пухлой невинной малышкой. Но теперь от былой невинности не осталось и следа. Теперь тут было на что посмотреть. Сейчас все скорее свидетельствовало о крайней чувственности, а точнее похотливости, хозяйки. Малые губки, которых раньше и видно – то не было из – за пухлых больших, сильно удлинились и, хотя она отцепила оттягивавшие их грузики, они все равно теперь свисали на добрых сантиметра полтора. Но главным украшением ее похотливой, безволосой промежности стал ее клитор. Точнее ЕЕ КЛИТОР! Даже освобожденный от присоски, раздувшийся до солидных размеров он гордо возвышался, широко раздвигая губки, в результате чего становилось видно то, что они раньше скрывали. Нет, конечно, Марина давно знала о его существовании и даже не раз стыдливо поглаживала, когда начала из девочки превращаться в девушку, а ее лобок стал покрываться нежными волосками. Но теперь она впервые смогла его рассмотреть даже не нагибаясь.
«Так вот ты какой – цветочек аленький…» – мелькнула в голове идиотская фраза из детского мультика. Хотя ее цветущий красавец был не аленьким, а скорее почти вишневым. Марина осторожно потрогала его кончиком пальца. Ощущение оказалось удивительно возбуждающим. Женщина поняла, что это именно то, чего она ждала с момента своего пробуждения. Она решительно потерла ладонью взмокшую промежность, чувствуя как знакомые волны звериной похоти топят ее сознание. Но было ясно, что одних поглаживаний ей явно уже не достаточно.
Марина как во сне встала со стула, подошла к верстаку и взяла два чудовищных ярко красных резиновых члена, лежавших на самом видном месте. Еще несколько секунд она с нарастающим раздражением смотрела на них, пытаясь понять, как же они включаются. Но потом, не в силах больше ждать, воткнула их в свои уже совершенно мокрые дырки и начала с остервенением долбить себя сама, пока долгожданный оргазм не погрузил ее сознание в бесконечное море восторга. Она, откинулась назад, судорожно дергая попкой вперед.
Когда все закончилось, игрушки сами выпали из ее дырок и из неожиданно ослабивших хватку рук. Постепенно приходя в себя женщина тяжело дышала и мяла свою грудь, которой она наконец решила уделить внимание.
А затем Марина, вспомнив о том, что сейчас должен вернуться Виталик, подобрала и с сожалением бросила мокрые сексуальные игрушки обратно на верстак и только потом осторожно сняла присоски с сосков. Та же картина: соски явно раздувшиеся, а может уже просто большие, темно красные от прилившей крови и заметно более чувствительные. Она всегда (даже дома) носила лифчик. Однако теперь ее и без того внушительная пусть даже и формально девичья грудь от частых пошлепываний болезненно опухла и сейчас в старый лифчик очно не влезла бы.
Про размер дырочки (точнее, теперь наверное, дырищи) в ее попке она решила даже и не думать. Вот этого точно никто не увидит. И тут она сообразила, что выходить на улицу без затычки ей пока еще просто страшно – а вдруг что вывалится по дороге.
Марина посмотрела вокруг и сразу увидела на полу под верстаком черную силиконовую пробку чудовищных размеров. Она подошла, подняла ее и некоторое время в изумлении осматривала, с трудом веря, что сейчас в ней сможет поместиться такой огромный агрегат. Однако, понимая, что время идет, и сейчас вернется Виталик, ее Виталик, который пока ни о чем и не подозревает, Марина обтерла пробку какой – то тряпкой, смазала вазелином, привычно нагнулась вперед, одной рукой раскрыла попку, а другой, к своему изумлению, без труда вставила затычку на привычное место, успев прочувствовать ее движение, будившее знакомое желание продолжать двигать ею взад – вперед, до столь необходимого очередного оргазма..
Стоп. Сейчас главное, как ко всему этому отнесется ее муж, ее Виталик. Ведь от него ничего не спрячешь… Придется ему все рассказать… точнее рассказать, но точно не все. Мысли путались, но подумав о муже, она почувствовала, как внутри словно что – то оттаивает. Ей так захотелось немедленно обнять ее Виталика, прижаться к нему, поцеловать, всплакнуть на его плече и подарить всю истосковавшуюся себя, всю без остатка…и тем самым хоть чуточку отблагодарить за все, что он для нее сделал…
В этот момент вбежал запыхавшийся Виталик. Он протянул ей ее любимый сарафан и шлепки, а сам стал быстро собирать в сумку с верстака весь садистский инструментарий. На недоуменный вопрос Марины он ответил, что если все это тут найдут, то дело наверняка отправят на серьезное расследование. Начнут копать, вызывать, а этого им совершенно не надо. Все. Для них все закончено. Жить они будут так, как будто никогда и ничего не случилось. И никто больше об этом ничего не узнает.
Потом Виталик выглянул за дверь и сказал: «Никого. Пошли». Оказалось, что Марину держали в помещении заброшенного бомбоубежища, разместившегося в подвале здания бывшего заводоуправления. Да… тут бы ее точно никто не услышал и не нашел. Марина зябко передернула плечами.
Было уже поздно и на улице народа было не много. Они быстро дошли до дома и вошли в подъезд. Соседка, шедшая вниз, принюхалась и подозрительно спросила: «Что – то вас Мариночка давно не было видно? И бледная вы какая – то…». За нее ответил Виталик: «Поехала в отпуск к родным в Тверь и там чем – то отравилась». Соседка с сочувствующим видом пошла дальше. А Виталик открыл дверь в квартиру и они вошли. Наконец она была дома.
«Срочно мыться» – сказал Виталик, «а то от тебя пахнет как от бомжа. Давно в ванной не была?»
«Ни разу» ответила Марина, с ужасом думая о том, что час объяснений все приближается. Поэтому мылась она долго и тщательно, как бы стараясь стереть с себя все, произошедшее с нею. Вспомнив о затычке, Марина осторожно ее вынула, с трудом удержавшись от соблазна хоть немного поводить ею туда – сюда, и спрятала под ванну, радостно отметив, что и без нее растянутая попка способна надежно удерживать свое содержимое.
И вовремя. Виталик уже забеспокоился, он несколько раз постучал и потом вошел, так и не дождавшись ответа. Убедившись, что с женой все нормально, он предложил свою помощь – помыть спинку. Так как раньше у них такого никогда не было, Марина, сначала даже испугалась и хотела отказаться, но потом, оценив свою собственную усталость и слабость, согласилась. Виталик разделся и залез в ванну, пока Марина привычно отворачивалась, не забыв прикрыть руками свои прелести. Виталик не торопясь намылил ее плечи, потом стал нежно водить губкой по спине, спускаясь все ниже. Он тщательно вымыл ее роскошные ягодицы и даже было попытался проникнуть между плотно сжатыми бедрами, от чего они привычно стали расходиться в разные стороны и по телу побежала знакомая дрожь от предчувствия совокупления. Но Марина, сжав зубы, смогла себя остановить и снова плотно сжать ноги. Наконец Виталик смыл мыло, сказал: «Ну вот ты и дома. Теперь все будет хорошо, » и поцеловал ее в шейку за ухом, как делал это раньше в минуты особой нежности.
Марина радостно обернулась и они поцеловались. Пока он ее нежно обнимал за плечи, она старалась прижаться к нему всем телом, почувствовать, что и спустя эти дни, а может месяцы, он все также ее любит, все еще ее хочет. И вдруг она неожиданно поняла, что правой рукой щупает мужское достоинства супруга. Да, он хотел ее и еще как хотел. Марина чуть не задохнулась от вновь охватившей ее животной страсти. Ощутив близость возбужденного самца, она опять стала похотливой самкой, которую не удержит никакой поводок. Ее начала бить нервная дрожь, на голове зашевелились волосы, и, выдохнув «Люблю тебя», она, не выпуская члена из руки, повернулась к нему спиной, привычно нагнулась, широко расставила ноги и не в силах больше сдерживаться сама направила его в свое горячее, жадно всхлюпнувшее тело.
Сразу стало ясно, что секса у Виталика не было давно, так как кончил он почти сразу. Чем наверное порадовал бы свою добродетельную супругу, но теперь ужасно разочаровал изголодавшуюся шлюху, поселившуюся в ней, которая хотела привычного «продолжения банкета». Расстроенная Марина обернулась, потрогала опадавшее мокрое «хозяйство» супруга и ей вдруг стало больно и страшно от мысли, что на этом теперь все и закончится. Поэтому в отчаянье она опустилась на колени и стала гладить и целовать поникший было член, попутно слизывая с него сперму. И только тут она вдруг поняла, что сюрприз для мужа оказался двойным.
Трахал – то Виталик ее новую растянутую попку. Марина похолодела от мысли, что он что – то заподозрил, и подняла вверх глаза. Но по Виталику было видно, что он еще только возвращается с седьмого неба и так и не понял, в каком месте оно на самом деле находилось.
Марина удвоила свои поначалу робкие усилия, восполняя недостаток профессионализма отчаянной решимостью, вкладывая в движение рук и языка всю свою нерастраченную страсть. Она уже высосала остатки спермы и теперь пыталась вобрать сам его член в себя без остатка. Гладила и целовала яички. И это помогло. Член стал наливаться новой силой. Марина, не веря своему счастью, еще некоторое время активно его сосала и дергала, но потом опять нагнулась. Одной рукой оперлась на край ванны, а другой направила свою вылизанную до блеска игрушку теперь уже в законное русло. На этот раз первой начала кончать возбудившаяся до предела Марина, а Виталик только распалялся. Она успела кончить не один раз, пока их обоих разом не накрыл сильнейший оргазм, когда они, казалось, теряли сознание. Но у них все же хватило сил добраться до матраса, где они счастливые обнявшись сразу и уснули.
PS На утро мы долго не вылезали из – под одеяла. Я ждал, пока не придет привычное для Марины время приема пищи и удовольствий и ее тело не начнет ощущать растущую неудовлетворенность. Проснувшись и, видно вспомнив все произошедшее, Марина выглядела беспомощной и напряженной, но уже скоро мы счастливо обнимались и целовались, а в промежутках я рассказывал ей о том, как испугался, когда она пропала, как искал ее, как боялся идти в полицию, так как получил письмо с угрозами, как случайно подслушал в пивной разговор о том, что на заводе творится что – то неладное, как выследил двух мужиков, каждый день наведывавшихся в пустые заводские корпуса, как поняв, что в одиночку сладить с ними не смогу, решил их слегка вырубить, подлив им метилового спирта, но от волненья перестарался и как они потом померли, так и не успев ничего ни мне, ни кому рассказать, и как мне пришлось облазить всю территорию бывшего завода, где я ее и нашел, случайно обратив внимание на следы на пыльном полу. И тут я ее спросил:
«А почему ты вчера кричала, что ты шлюха?».
Марина просто оцепенела. Этого она не помнила. Немного помолчав, она начала сбивчиво объяснять, что похитили ее вовсе не для секса, а ради выкупа, и хотели, чтобы она позвонила и попросила меня все продать, чтобы ее выкупить, а она не соглашалась, вот они над ней и издевались.
«У тебя ведь с ними ничего не было?» – с надеждой спроси я.
«Конечно нет!» – Облегченно выдохнула Марина.
«Ну и почему ты теперь шлюха? Ты мой стойкий оловянный солдатик! Моя верная маленькая женушка!».
Было заметно, что Марина почти совсем успокоилась.
«А если тебе нравится кричать во время секса, если это тебя заводит – кричи на здоровье все, что заблагорассудится, хоть даже то, что ты шлюха. Тогда я тоже буду назвать тебя шлюхой, моей шлюхой!» – согласился я.
И тут от того что муж назвал ее своей ШЛЮХОЙ и тем самым подтвердил, что она и дальше может безбоязненно ею оставаться, во все еще раздвоенном сознании Марины что – то окончательно надломилось. У нее вдруг не оказалось ни сил, ни желания пытаться сохранить под напором мутной волны нарастающего привычного животного возбуждения то ли остатки, то ли видимость ее былой добропорядочности. Она почувствовала, что больше не хочет себя сдерживать и что ее губки и попка уже давно стали совсем мокрыми, а колени сами начинают раскрываться. И еще немного и она вцепится в мужа и вправду признается: «Я – шлюха!!!».
Собрав последние силы, она все же произнесла: «Если бы ты знал, что мне пришлось вытерпеть … ради нас с тобой. Ты только посмотри, что они со мной сделали» и она наконец отбросила в сторону начавшее раздражать одеяло, чтобы ощутить привычную сладкую дрожь от осознания своей наготы и полной беззащитности перед неизбежным насилием, несущим за собой блаженную нирвану, озаряемую вспышками бесчисленных оргазмов. Моему взору предстали широко расставленные бедра, пухлые безволосые мокрые большие губки, уже плохо скрывавшие начинавшее зиять хлюпающее отверстие, по бокам которого свисали растянутые малые губки, а верх украшал заметно подросший клитор.
«А что, разве раньше что – то было не так?» – «удивился» я – «Это наверно просто из – за волос видно не было, а теперь там все лысенькое. А так, по – моему все в норме, хотя в голом виде выглядит более сексуально. » – обрадовал Марину я.
«Ты так считаешь?» – спросила она и, не удержавшись, с заметным наслаждением погладила свою безволосую промежность. – «И правда наверное так лучше, но мне показалось, что все стало таким… чувствительным…» и она своим исхудавшим пальчиком провела по пурпурной головке клитора.
«Это просто мы соскучились друг по другу. » – успокоил я Марину.
«Ну конечно… Конечно соскучились… Я ужасно соскучилась. Я просто ДИКО… соскучилась…» – Марина вздрогнула, посмотрела мне в глаза каким – то новым взрослым взглядом и начала нервно гладить, а за тем все сильнее тереть клитор ладошкой.
А я, прижавшись к ней сбоку, продолжил ее целовать и рассказывать, как я люблю ее, как я хочу всю ее обнимать, гладить... Марина слушала, кивая головой, и уже не терла, а шлепала одной ладошкой между ног, а другой мяла свою грудь. Ее широко раскрытые глаза, хотя и смотрели в мою сторону, но, казалось, меня уже не видели. Через несколько секунд ее вторая ручка, неожиданно потянулась ко мне и нащупав мое давно проснувшееся хозяйство, стала нетерпеливо дергать его, словно стараясь довести его стойку до идеальной. А дрожащие от нетерпенья улыбающиеся губы громче и громче радостно признавались: «я же… твоя шлюха… шлюха… Я – ШЛЮХА…»
И тут я шепнул ей на ушко:
«Любимая, а давай попробуем в попку. Говорят и кайф и детей не будет»
Пока она попыталась собраться с мыслями, изобразить смущение и даже может быть что – то возразить, я продолжил:
«Ты, главное не бойся, я буду осторожно. »
«Ну конечно в попку… » – произнесла Марина, вновь остро ощутив беспокоившую еще с прошлого вечера непривычную пустоту в прямой кишке. Она то ли вздохнула то ли всхлипнула, быстро опустилась на колени спиной ко мне, легла головой и своей шикарной грудью на подушку закрыла глаза, а руками, совершенно забыв про былой стыд, широко раздвинула попку, предоставив моему взору две свои восхитительно лысенькие и уже прилично разработанные мокрые дырки, потом еще шире растянула руками попку и вздрогнув всем телом хрипло выдохнула: «Ну давай же... Теперь туда можно... Ведь нам все можно… Я же твоя шлюха…. Я – Шлюха!»
Наверное, впервые со дня нашей свадьбы моя благоверная была по – настоящему уверена в себе, в нас и в нашем будущем: все ужасы позади, она снова дома, в своей постели, она готова вновь стать любящей верной женушкой, рядом ее муж, который так любит и хочет ее, что даже не обратил внимания на беспокоившие ее вчера изменения в ее анатомии. И теперь наконец начнется новая красочная страница ее счастливой семейной жизни, о которой она раньше и мечтать не могла!
А у меня впервые с момента нашего знакомства появилась законная возможность при дневном свете полюбоваться и в полной мере оценить ее исключительно женственные прелести. За время обучения моя суженая после строгой йогуртовой диеты заметно похудела и постройнела. Слегка запавшие темно – карие глаза просто горели неудовлетворенным желанием, а легкая синева под глазами придавала лицу какой – то демонически – романтический вид. И без того недетская грудь от регулярных шлепков напряглась и распухла, в результате чего заметно округлилась и поднялась. Набухшие большие соски требовали внимания и ласки. Стала более заметной талия, оттенившая шикарные бедра. Появившееся было ранее пузико полностью втянулось. И теперь роскошный облик моей обнаженной Махи завершала восхитительная распустившаяся губастая «роза любви». А над ней сочился соками еще один растянутый до предела нежными ручками в предвкушении наслаждения бледно розовый ротик, также уже готовый проглотить меня без остатка.
Ну вот, программа совращения строптивой была выполнена и даже перевыполнена. Я получил, то, что планировал – жену, готовую с радостью удовлетворять мои самые необузданные фантазии.
И хотя в глубине души я понимал, что самое время на этом остановиться. Спустить ситуацию на тормозах. Поцеловать в щечку, сказать: «Не волнуйся! Я потихоньку, очень осторожно. » Нежно, не спеша погладить ее напряженные плечи, спину, попку. А потом все же медленно маленькими точками войти в это истомившееся тело. Дать ей прочувствовать всю ту страсть, но также нежность и любовь, которые войдут в ее зад и в нашу жизнь вместе новой многогранной интимной близостью. А затем постепенно свести все это к шуточной игре, возможности время от времени вносить что – то свежее в нашу семейную жизнь, основанную на прежней глубокой любви и уважении.
Однако одного взгляда на призывно покачивавшиеся передо мной две мокрые раздолбанные дырки уже хлюпающие в предчувствии утренней случки было достаточно, чтобы понять, что возврата нет и не будет. И пора все довести до неизбежного результата. Я начал сначала гладить, а потом все сильнее шлепать по мокрой промежности мою бывшую нежную, горячо любимую жену Мариночку и шептать ей на ухо «Так ты говоришь, что ты шлюха? … Тебе нравится быть шлюхой?... Ты же самка!... Шлюха!…Похотливая ШЛЮХА!» Я чувствовал, как вздрагивая всем своим шикарным телом под моими шлепками, она окончательно теряет рассудок и на моих глазах с безумным нетерпеньем подмахивая задом навстречу моим ударам сама того не понимая готовится навсегда забыть все оказавшиеся безнадежно глупыми принципы и приличия, вычеркнуть добропорядочное, но такое пресное, прошлое из своей недолгой жизни и окончательно возвратиться в ставшее для нее единственным естественным состояние – снова почувствовать себя просто сисястой похотливой самкой – ШЛЮХОЙ, призывно подрагивающей роскошным задом, из которого в ожидании самца уже капали соки, жаждущей незамедлительно предложить своему самцу все, чему ее научили, и почувствовать то, без чего она теперь, наверное, не захотела бы жить… А я… Я хотел только одного – ухватиться за ее талию и внести свой вклад в становление моей Шлюхи, с одного раза полностью утонув в этой дразнящей мокрой попке.
PPS Оставалось надеяться что, оральные контрацептивы, которые в лошадиных дозах скармливали будущей шлюхе вместе с йогуртом ее покойные наставники, обеспечат нам несколько дней безопасного секса. Но потом придется эту проблему решать и скорее всего кардинально. Думаю, я ее стерилизую.
Кстати «игрушки», некоторые из которых так и не были опробован в действии, выкидывать или сжигать я конечно не стал. Я знал, что уже скоро моей шлюхе потребуется повышение квалификации. Регулярное.
Было опасение, что эффект от «обучения» в обычной домашней обстановке может начать ослабевать. И вот тут важно, чтобы моя похотливая супруга оказалась в ситуации, когда обратного пути у нее просто не будет. Шлюха должна остаться шлюхой. А значит стерилизуем, подкачаем силиконом губы, сделаем пирсинги везде, где можно, и даже там где нельзя, добавим татушек, которые она ни за что не решится показывать посторонним. А главное, чтобы у нее не оставалось времени даже подумать о возможности повернуть назад. Все должно быть подчинено требованиям постоянного «профессионального» роста. И тут перспективы широкие: и садо – мазо и фистинг и (чуть в более далекой перспективе) секс втроем. Надо будет только выделить в нашей однушке угол под «тренажерный зал», и разместить там все «игрушки». Иначе где еще моей благоверной в мое отсутствие удовлетворять свои возросшие потребности и экспериментировать, расширяя возможности.
Да, а вот мужиков я действительно вынужден был отравить, и знали они слишком много, и проболтаться по пьяни могли, да и не платить же им было за издевательство над моей так горячо любимой женой… А так два алкаша перебрали паленки. Да никто по ним и горевать – то не стал, а менты хотя и приехали на место, но дело сразу закрыли…