Гарри Поттер, Драко Малфой и рабыни Хогвартса-9. Часть 2

Джинни боялась даже подумать, что чувствует Гермиона, вылизывая эту неподмытую щель – выделения Беллатрисы, грязь и мочу, засохшую кровь менструаций... Гермиона сипела и как – то неловко дёргала головой, пытаясь хоть немного высвободиться, но Белла снова и снова с чавкающими звуками расплющивала свою текущую вагину о лицо гриффиндорки.

– Может быть, нам поменяться? – спросил Люциус. – Почему бы мне не проверить, какая Грейнджер соска. Драко рекомендовал...

– Не надо! – быстро сказала Джинни и вспыхнула от стыда: ей подумалось, что в Гермиона в такой ситуации согласилась бы занять место Джинни, лишь бы облегчить участь подруги. – То есть да, можно поменяться, – добавила рыжая гриффиндорка.

– А, ладно, заняться Грейнджер я ещё успею, – сказал Люциус. – Продолжай, Уизли. Мои благородные яйца тоже требуют внимания. Личная гигиена – важная вещь, как – никак.

Со скрытым облегчением Джинни взяла в ладонь мошонку Люциуса и стала облизывать его яички, покрытые редкими светлыми волосиками. Другой рукой она дрочила длинный член пожирателя, крепко сжав его в кулачке.

– Возьми в рот.

Скривившись, Джинни стала по очереди обсасывать яички Люциуса, перекатывая их во рту. На запах и вкус они были лучше, чем хуй пожирателя, но всё равно отдавали въевшейся грязью.

– Да! – выдохнул Люциус. – Мой сын ведь делает фотографии каждой новой ступени в твоей блядской карьере? Когда твоя семья вернётся в Британию из Бразилии, я позабочусь, чтобы они сначала увидели именно этот момент, Уизли. Эта фотография будет висеть в Министерстве на двери кабинета твоего отца... Как старина Артур обрадуется – его единственная дочурка ласкает мою мошонку, она всё быстрее дрочит мой хуй в кулаке – да, вот так, Уизли... Ещё немного... Она дрочит, и моя сперма летит ей в лицо. Всё твое лицо залито спермой, Уизли... Да! Да!

С радостным возгласом Люциус спустил на лицо Джинни. Первая струя горячей кончи упала ей на лоб, следующие залепили левый глаз, замарали щёку, белые капли упали на плечо и грудь.

– Как тебе моя маленькая фантазия? – спросил Люциус. – Что ты почувствуешь, когда она станет явью, Джиневра?

– Не знаю, – шепнула Джинни, слизнув сперму с пальцев. Она давно запретила себе даже думать о том, как её семья узнает о её новом звании школьной бляди – и без того у неё с Гермионой было достаточно поводов сойти с ума.

– Белла, ты долго ещё будешь возиться с этой грязью? – окликнул Малфой – старший сокамерницу.

– Это ты скорострел, Люциус, а я только начала, – откликнулась пожирательница.

Беллатриса Лейстрендж полусидела – полулежала у стены, отходя от оргазма. Гермиона Грейнджер, устроившись между её ног, продолжала нехотя ласкать ртом широко раскрытую алую щель под кустом лобковых волос. Многие из этих волос прилипли к мокрому и липкому лицу Гермионы, а рот гриффиндорки был наполнен выделениями старшей ведьмы. Когда Беллатриса кончила, Гермиону чуть не вывернуло от вкуса и запаха.

"Лучше, чем когда тебя насилуют, – горько думала Гермиона, посасывая набухший клитор Беллатрисы. – И в то же время более унизительно. Мерлин, ну почему в Азкабане узникам не дают даже подмываться? Я не забуду этот вкус никогда... Сколько мы тут ещё пробудем? Малфой вряд ли сделал нас проститутками всего Хогвартса для того, чтобы просто дать сгнить в Азкабане, – подумала она с некоторым воодушевлением. Сейчас Гермиона была не прочь даже вернуться в Хогвартс. – Нет, мы тут не навсегда. Но что старшему Малфою от нас надо? Неужели нас сюда отправили, только чтобы и эти двое смогли над нами надругаться? И что ещё придумают эти звери?"

Беллатриса будто прочитала её мысли. Она оттолкнула Гермиону ногой, и на миг гриффиндорка понадеялась, что пока её оставят в покое. Потом она с ужасом увидела, как Белла встаёт раком и раздвигает чуть дряблые ягодицы.

– Теперь попробуй мою попу, грязнокровочка. Она довольно грязная, но и ты ведь не чище, – рассмеялась Беллатриса. Гермиона как зачарованная смотрела на сморщенный анус старшей ведьмы, коричневатый от засохшего... Гермиона не хотела думать, чего именно. Язык сам вылез из её рта, и грязная ложбина между ягодиц Беллы была всё ближе. Запах ударил в нос...

– Оригинально, – сказал Люциус. – Всегда ценил полёт твоей фантазии, Белла. Джиневра, окажи – ка мне такую же услугу. Я ведь уже говорил, насколько ценю личную гигиену?

Шокированная Джинни попыталась отползти, но магия контракта потянула её к Люциусу.  

"Не надо! Что угодно, только не это! Нет!" – панически думала она, но не могла вымолвить даже мольбы – слова застревали в горле. Джинни успела взглянуть на подругу – Гермиона уже уткнулась лицом в жопу Беллатрисы. Только тогда Джинни поверила, что ей действительно предстоит сделать это – и тут задница Малфоя – старш

его закрыла ей свет...

Гермиону била мелкая дрожь. Жопа Беллатрисы пахла хуже её пизды, а ведь гриффиндорка пока всего лишь лизала кожу около её ануса.

"Всего лишь!" – истерично хихикнула Гермиона про себя и тут же приказала себе выбросить из головы все мысли, чтобы не сойти с ума. – "Я не думаю, я ничего, ничего не чувствую", – твердила она свою мантру.

Белла довольно мурлыкнула и выгнула спину. Введя два пальца во влагалище, она стала мастурбировать, пока Гермиона ласкала её зад.

– Ласковый язычок у тебя, грязнокровочка, – сказала она. – Но не тяни соплохвоста за хвост, переходи к главному блюду.

Так медленно, как только позволяла магия контракта, Гермиона припала губами к анальному отверстию Беллатрисы. Её передёргивало, выворачивало наизнанку от нечистого вкуса, и она уже не могла притворяться, что ничего не чувствует.  

Снова и снова кончик её языка обегал колечко мышщ между полупопий Беллатрисы. Снова и снова Гермиона слизывала коричневые крупинки, сглатывая привкусы чужой задницы. И с каждым разом эти привкусы становились только хуже.

От отвратительной вони и страшного унижения слёзы хлынули из глаз Гермионы. Горячие слёзы сбегали по её лицу и дальше – по ягодицам Беллатрисы.

– О, эти слёзы счастья, – хмыкнула Беллатриса. – Если бы мы знали, что ты так любишь дерьмо, грязнокровка – а можно было догадаться, это же естественно для грязи вроде тебя – мы бы давно попросили Драко устроить тебе угощение.

– Уизли тоже плачет. Да, подходящая работа ртом для предательницы крови, – довольно протянул Люциус, наслаждаясь оральными ласками Джинни между его ягодиц. – Между прочим, Уизли, мой троюродный внучатый дядя Арчибальд пытался протолкнуть закон, по которому все грязнокровки и предательницы крови несли бы именно такую туалетную повинность для чистокровных магов. Знаешь, как ему ответили?

– Как? – сквозь рыдания переспросила Джинни, пользуясь шансом хоть на секунду прервать полировку ртом задницы Люциуса. "Говори, говори, только не заставляй больше... " – молила она.

– Назвали его грязным извращенцем и отправили в подарок дюжину рулонов туалетной бумаги, – вспыхнул Люциус. – Как грубо! Но ничего, теперь всё встало на свои места... не отвлекайся, Уизли, залезь языком поглубже и отведай всё, что должна отведать.

– Убейте меня, – вдруг просипела Джинни, снова зарываясь лицом в его ягодицы.

– Зачем? Ваш Дамблдор говорил, что есть вещи намного хуже смерти, – сказал Люциус. – Считай, что я доказываю его тезис на твоём примере.

– Жаль, что я не знала этого твоего дядю троюродного внука или как его там, мы бы поладили, – рассмеялась Белла. – Грязнокровочка, ты всё подлизала?

– Да! – Гермиона сплюнула коричневую слюну. – Я всё сделала, отпустите меня!

Её душили слёзы, вкусы и запахи. Она сама не могла поверить, что сделала это – каждая волосинка, морщинка и трещинка вокруг ануса Беллатрисы теперь была девственно чиста стараниями Гермионы.

– А вот на пол харкать не надо, по нему тут ходят благородные маги. Впрочем, что ждать хороших манер от грязнокровки, – сказала Белла. Она стала дрочить ожесточённее, глубоко насаживаясь на собственные пальцы. – Я знаю, как тебе нравится мой зад, так что почисти меня изнутри. Да, ты правильно меня услышала! И чур – не сплёвывать! Даже моё дерьмо чище, чем ты и подобные тебе.

Плач Гермионы перешёл в рыдания, когда она свернула язык в трубочку и протолкнула его сквозь сфинктер Беллатрисы в её анальный проход.

– Очень приятно, – оценила сумасшедшая ведьма. – Не стесняйся, тётя Белла угощает. Да, вот так... Глубже... Сильнее, сильнее! Да!

Пальцы Беллатрисы сновали в её хлюпающей пизде всё быстрее. Наслаждаясь двойной лаской, она с силой шуровала ими в вагине, пока язык Гермионы ощупывал стенки её анала изнутри. Вот Белла дёрнулась, простонала сквозь оскаленные зубы и прижалась горячим лбом к холодной стене, отходя от оргазма.

Гермиона продолжала делать римминг нечистой задницы старшей ведьмы. Лицо гриффиндорки приобрело зеленоватый оттенок. Она держалась руками за горло, будто надеялась удержать ими рвоту.

– Довольно, – холодно скомандовала Беллатриса. – Ещё не хватало, чтоб тебя стошнило на меня. Люциус, если ты готов исполнить свой план, я вся во внимании.

– Да неужели, наконец – то, – пробормотал Люциус, отталкивая Джинни. Рыжая гриффиндорка немедленно стала отчаянно отплёвываться. – Ну – ка, где их самотыки?

ххх

Джинни сидела на холодном камне, бессмысленно уставившись в стену. Рыжая гриффиндорка машинально шевелила губами, будто всё ещё вылизывая зад Малфоя – старшего. Пальчики теребили вагину – по одному из приказов рабыни возбуждались даже после орального секса.