Гарри Поттер, Драко Малфой и рабыни Хогвартса-8. Часть 1

Гарри Поттера и его мир придумала Д. Ролинг. Я просто играюсь с персонажами.

Нимфадора Тонкс была в аду.

Конечно, она не знала, что из себя представляют адские муки, но не думала, что они хуже её нынешних.

Одна огромная пластиковая дубина, бывшая недавно Гермионой Грейнджер, насиловала её в пизду. Жёсткий пластик неумолимо растягивал стенки влагалища, и Тонкс казалось, будто она рожает тройню крупных детей. Одновременно. Она не могла не свести, не развести ноги перед этим агрегатом для разрушения женщин – ни одна мышца не слушалась. Малфой не забывал обновлять парализующие чары на Тонкс и оглушающие на Гарри и Роне.

Другая дубина – та, что была Джинни Уизли – терзала её зад. Тонкс казалось, будто этот самотык доходит ей до желудка, превращая её девственную попку в широченный анальный тоннель. По ощущениям розоволосой ведьмы, между ног у неё осталась одна огромная дыра, в которой можно было спрятать все богатства Гринготтса.

Такая мелочь, как два очень вонючих и длинных члена эльфов – домовиков, заполнивших её рот, уже даже не считалась. По крайней мере, эти мерзкие отростки не давали ей орать в голос перед Малфоем.

Кстати о Малфое...

– Возможно, вы усвоили урок, профессор? – мягко спросил он. – На два размера меньше!

Дилдогермиона и Дилдоджинни сузились в растраханных отверстиях Тонкс. Та облегчённо откинула голову. Обе её дырки пульсировали болью, она боялась подумать, на что похожа её вагина, и не знала, закроется ли когда – нибудь её анус, но всё – таки это было облегчение.

– Или любопытные рабыни Хогвартса должны получше изучить твои дырки для ебли, – задумчиво сказал Малфой. – Что скажешь, кузина?

Тонкс ничего не могла сказать – её рот был растянут на членах домовиков.

– А, молчание знак согласия. На три размера больше! – скомандовал Малфой.

Когда два самотыка опять начали расти в её вагине и анусе, Тонкс прокляла свой дар метаморфа. Её дырки не могли даже порваться – они подстраивались под размеры дилдо. Подстраивались достаточно хорошо для того, чтобы Тонкс не угрожали трещины и разрывы гениталий.

Но недостаточно хорошо для того, чтобы она не ощущала каждый новый сантиметр слегка шершавого пластика нежной кожей влагалища и чувствительный анусом.

– А теперь мы тебя потрахаем, Нимфоманочка, – предупредил Малфой.

Самотыки пришли в движение. Волосы Тонкс с каждым их толчком становились из розовых ярко – красными. Чёрные дыры между её ног могли вместить весь Хогвартс, но эти дилдо двигались в них туго, с усилием, угрожая вывернуть розоволосую ведьму наизнанку.

– Ещё пол – размера, пожалуй, – услышала она за пеленой страдания Малфоя.

ххх

Она плохо помнит последующее. Страдания не уменьшаются, самотыки грозятся выйти через рот. Кажется, в какой – то момент Малфой приказывает домовикам вытащить хуи из рта Тонкс. Он хочет услышать, как она умоляет о пощаде. Тонкс жадно вдыхает ртом чистый воздух, морщась от отвратительного вкуса смазки домовиков. Но когда она поднимает голову и заглядывает себе между ног, то чуть не лишается чувств, несмотря на весь свой военный опыт.

Головка Дилдогермионы давит изнутри на кожу внизу живота Тонкс, проступая отчётливей при каждой фрикции. Тонкс не понимает, как эти штуки в ней умещаются, хотя и чувствует каждый их толчок. Она уверена, что и в вагину, и в анус ей можно теперь легко засунуть руку. Тонкс даже унижается до того, что спрашивает у Малфоя размер этих дубин.

– Всего 12 сантиметров толщиной, кузина, – моментально отвечает Драко. – Ты представь, что тебя ебёт твой Люпин, легче пойдёт.

Она представляет, представляет себя в сильных объятьях оборотня, и ей даже удаётся возбудиться. Это помогает. Правда, ненадолго.

Тонкс начинает молить о пощаде, когда толщина самотыков впервые превышает 15 сантиметров. Её больше нет, есть только огромная пиздень и ненасытное очко, которые невозможно заполнить до предела – они вмещают всё больше и больше.

– Скажи, что ты блядь, позор для рода Блэков, сучка для оборотня, – говорит ей Драко.

Её волосы становятся серого, мышиного цвета, и она сорванным от криков голосом повторяет за Малфоем. Ей стыдно, что она не смогла помочь Гермионе и Джинни, что она сломалась за пару часов, когда они держатся, хоть и терпят страшные извращения днями, но она больше не может принять в свои дыры ни миллиметра жёсткого пластика.

– Скажи, что твои тоннели для ебли можно трахать двумя руками сразу, – продолжает Малфой.

Она говорит. В конце концов, это правда. И только тогда Драко достаёт и расколдовывает самотыки.

ххх

Гермиона и Джинни обрели свой нормальный облик, и немедленно их руки потянулись к влагалищам. Гермиона была мокрой, блестящей, с ног до головы покрытой выделениями Тонкс. От Джинни ощутимо несло дерьмом, к её телу прилипли коричневые крупинки. Гриффиндоркам было не до этого – пирсинги в их сосках и клиторах вибрировали, и и

х сводил с ума зуд возбуждения. Гермиона и Джинни сорвали свои испачканные юбки с блузками и потянулись друг к другу, привычно укладываясь в позу 69 и не обращая внимания на запахи.

– Леди, что с вами? – удивился Малфой, но потом заметил надписи на сиськах гриффиндорок:

"Не еблась уже 4 часа 11 минут. Ебать в рот, пизду и жопу НУЖНО".

– А, так вас уже давненько не трахали, – понял Малфой. – Что – то мы заигрались с профессором Тонкс. Нет, леди, сейчас вы не будете лесбиянить. Отойдите друг от друга!

Гермиона и Джинни нехотя разомкнули объятья. Они лежали на полу – грязные, раскрасневшиеся, возбуждённые – и безжалостно дрочили свои бедные зудящие вагины и соски. Помогало мало.

– Драко, дай мне кончить! Трахни меня, – плакала Джинни. – Мерлин... я с ума схожу!

– Малфой, вставь мне, – умоляла Гермиона. – Или дай мне найти кого – нибудь... чтобы он меня снял...

– Вы грязные, – брезгливо сморщился Малфой. – Чистокровному магу не в позор выебать грязнокровку, но всему есть пределы. Впрочем, – добавил он, – тут есть парочка тварей лишь слегка благородней вас. Попросите домовиков, они ещё не кончали.

– Трахните нас, – Джинни поползла к домовикам.

– Отымейте, – Гермиона поползла за ней. – Пожалуйста.

Перверт и Монгрел важно сложили руки на груди.

– Грязная тёмная леди и её подружка должны попросить домовиков правильно, если хотят насытить свою похоть, – сказал Перверт.

– Что? Я вас по – человечески попросила, – голос Гермионы дрожал. – Что вам ещё надо?

В отличие от Гермионы Джинни выросла в магическом мире, поэтому её осенило первую. Джинни встала на колени и локти, повернулась к домовикам задом, выставив текущую пизду, и тоненьким голосом попросила:

– Не будет ли так добр честный домовик Монгрел спариться с тупым животным, течной сучкой Уизли, предательницей крови?

Скрюченный жилистый домовик довольно кивнул и встал за Джинни, пристроив свой неестественно длинный член к её зудящей щёлке. Когда Джинни почувствовала, как узловатый хуй домовика входит в её пылающую пизду, она запрокинула голову и облегчённо застонала.

Гермиона тем временем молила Перверта, став к нему так же – задом в коленно – локтевой позе.

– Пожалуйста, пусть честный домовик Перверт так покроет течную сучку Грейнджер, чтобы это животное впредь молчало про лживые права домовиков, – сказала она.

Перверт потёр руки и с размаху до упора воткнул член в истекающую вагину Гермионы. Она чувствовала пиздой каждый узел его члена, и стонала с каждой новой грубой фрикцией.

"Молчала про права домовиков, только говоря с чокнутыми эльфами Малфоя или ему подобных, – подумала Гермиона. – А про остальных я ничего не обещала... я так просто дело Г. А. В. Н. Э. не брошу... Но сначала надо потрахаться, да, так, так, сильнее... какие жёсткие узелки... "

ххх

Малфой лениво дрочил член.

– Шлюхи, должен признать, что этот акт зоофилии весьма возбуждает, – обратился он к стонущим Гермионе и Джинни. – Но нехорошо с вашей стороны забывать о нашей замечательной преподавательнице Нимфоманке Тонкс.

Тонкс, услышав своё имя, пробормотала что – то неразборчивое. Кажется, она наивно надеялась, что Малфой про неё забыл.

– Присоединяйся, кузина, – Малфой взмахнул палочкой, и Тонкс подлетела к Гермионе и Джинни. Из ниоткуда появились верёвки. Колени Тонкс привязало к её же локтям, свесившиеся с потолка петли захлестнули её бёдра и подтянули зад ведьмы повыше. Тонкс оказалась зафиксирована в той же позе – на коленях и локтях, с выпяченным к Гермионе и Джинни задом.

"Мерлин и Моргана, – подумала Джинни. – Её щёлка стала бесформенной дырой, оттуда капли слизи стекают... А попа? Я же в ней была, и как растянула... Эта попа вообще не сможет закрыться теперь. Моего Гарри я Тонкс всё равно просто так не прощу, но как же ей тяжело досталось".

– Поближе, шлюхи, – сказал Малфой. – Вот вам скамейка, – он сотворил низенькую скамейку, – лягте на неё дойками, чтобы руки были свободны.

Гермиона и Джинни выполнили приказ. Теперь они лежали сиськами на низкой скамеечке, колени были на полу, и сзади их всё так же ебали два старых домовика. Внушительные члены домовиков легко скользили в жадных пёздах млеющих гриффиндорок.

– Значит, так, – оценил позицию Малфой. – Грейнджер, сейчас ты сожмёшь правую руку в кулак и вставишь её по запястье в дырку Нимфоманки. Уизлетта, ты сделаешь то же, только засунешь кулак в её заднюю дырку.

– Что?! – хором спросили Гермиона, Джинни и Тонкс. – Мы никогда... Ты совсем...

– Может, вы дадите мне закончить? – слегка раздражённо сказал Малфой. – Вас родители не учили, что перебивать невежливо? Хотя о чём я, у вас же родители магглы или предатели крови. Так вот, после этого вы продолжите медленно запихивать руки в пизду и жопу моей кузины, пока они не войдут по локоть. Ну, можно начинать. Нимфоманка, ты что такая грустная?