Приключение с Надюшкой
Как – то я уже рассказывал вам свое приключение с Надюшкой, с очень понравившейся мне девицей.
Так начал говорить Иван Петрович, сидя с нами за стаканом вина у камина.
– Ну, а теперь, раз вы настаиваете, я расскажу продолжение. Ну, вот... Как вы, вероятно, помните, я почти с полгода был в близких отношениях с этой Надей, девицей шестнадцати лет. Обычно она с матерью приходила ко мне раз в неделю днем. Мать наводила порядок в квартире, а я забирался с Надей в кабинет и еб ее.
Должен сказать, что ее мать была весьма привлекательной, молодой вдовой, но с ней я как – то не успел сблизиться. Все мое внимание было сосредоточено на Наде.
Правда, я не раз бросал на Наталью, то есть на Надину мать, довольно откровенные взгляды, заставлявшие ее краснеть, и не раз думал об интимных с нею отношениях, да и хуй не раз становился колом, когда она вытирала пол и выгибала вверх свой аппетитный зад, но до поры до времени все шло по – прежнему.
Кстати, мне было особенно приятно то, что красивая Наталья отлично знала, когда и даже как я ебу ее дочку. Я был почти уверен, что она подслушивает у дверей кабинета, когда я лежал там с ее Надей на кушетке, и даже подсматривает за нами через щель обычно неплотно прикрытой двери. И это почему – то дополнительно возбуждало меня. Не знаю, расспрашивала ли Наталья дочку об интимных подробностях или нет, но кое – какие разговоры по этому поводу между ними, конечно, были.
Итак, все шло обычно почти с полгода. Наде было уже шестнадцать с половиною лет, она стала весьма привлекательной, и меня все менее удовлетворяли мимолетные, редкие, дневные встречи с ней.
Целый ряд обстоятельств и соображений, очень хорошо понятных жителям маленьких городков, затрудняли простое решение этого вопроса, который мы неоднократно обсуждали с Надей. Но однажды Надя, с ведома матери, предложила мне навестить их ночью. Я мгновенно согласился. Но внезапно мне пришлось уехать по службе на целых три недели из города. Мой отъезд, правда, сопровождался откровенным разговором с Натальей, с которой мы условились, что в первый же день моего возвращения я приду к ним на ночь. Приду, как только на дворе станет темно.
Злосчастные три недели, а точнее, как помнится, во18 лет дней пролетели в конце концов, и я вновь был дома. Ни о чем, разумеется, я не думал, кроме предстоящего первого посещения Нади и Натальи.
Часов около двенадцати вечера я отправился к ним и, так как они жили невдалеке от меня, минут через пять – шесть я уже тихонько постучал в окно.
Послышался легкий шум, и дверь приоткрылась. Я скользнул внутрь и закрыл за собою дверь на засов.
Квартира их состояла из двух комнат и кухни, соединенных коридорчиком. Нигде ни огонька.
При слабом свете из окна я увидел Наталью, стоявшую возле меня в одной рубашке. Она забросала меня вопросами:
– Здравствуйте, с приездом! Ну, как дошли, Иван Петрович? Никого не встретили?
– Здравствуй, Наталья! Хорошо! Ни единой души, – сказал я, с удовольствием пожимая теплую руку и удерживаясь от желания обнять ее за талию.
– А где же Надя?
– Ждет вас. Она в кровати.
Наталья отворила дверь во вторую комнату и вошла туда, ведя меня за руку.
– Надька, твой муж пришел! Принимай!
– Да, муж... Целый месяц не показывался!
– Да ты же знаешь, Надюша, где я был. И не месяц. Здравствуй!
– Ну, здравствуйте, если... не забыли.
– Только не ссорьтесь! – вмешалась Наталья. – Иван Петрович пришел, чтоб побаловаться с молодой женой, а не ругаться.
– А ты, мама не защищай его!
Разговор этот шел вполголоса, пока я ощупью, направляемый Натальей, подходил к широкой кровати, откуда раздавался голос Нади. Нащупав рукой кровать, я присел и, наклонившись, стал искать руками Надю. Поиски эти были, конечно, недолги, и через пару секунд я уже обнимал свою "женку".
Она обвила мою шею голыми ручонками и крепко поцеловала.
– Соскучились?
– Ужасно! А ты?
– И я... Мама все смеялась...
– Да как же – все хнычет: "Он меня забыл! Он меня бросил!" Смех да и только.
Я впился горячим поцелуем в губки Нади и руками стал мять через рубашку милые сосочки. Наталья заговорила:
– Как же мы сделаем? У нас ведь только одна кровать. Где вы с ней ляжете? Или куда я лягу?
– Мама, как тебе не стыдно... так говорить.
– Что там стыдно? Дело – то обычное. Ты уже сама хорошо понимаешь... Знаете, Иван Петрович, придется нам спать здесь втроем... А?
– Лучше и не надо!
– Я не хочу, мама! Что это еще? Он посидит и уйдет.
– Э нет, Наденька, я не могу на это согласиться! Я с тобой хочу побаловаться.
– А я не хочу! Вот и все! Что это за выдумки? При маме?
– Ну, хватит тебе, Надька. Иван Петрович, раздевайтесь да ложитесь. А я с краю...
Я стал раздеваться. Надя сердито ворчала, уверяя, что не позволит мне ничего.
Оставив на себе одну рубашку, я с замиранием сердца растянулся посреди широкой кровати. Хуй уже давно был как палка.
Надя повернулась к стене и, когда я притронулся к ней, сердито оттолкнула меня локотком.
Наталья легла рядом со мной и я почувствовал ее горячее дыхание у себя на шее.
– Наденька, повернись ко мне... Милая женочка моя.
– Если я ваша жена, то вы бы меня любили, а то вы меня не любите совсем!
– Горячо люблю, золотко мое!
– Вы бы меня послушались и не ложились бы!
– Потому – то я и лег, что горячо люблю! Да не говори мне "вы", мужу говорят "ты".
– Я не привыкла еще и мне стыдно.
– Ну, повернись, дай мне свои чудесные губки.
Лед понемногу стал таять. Надя начала поворачиваться ко мне лицом, а я в то же время задирал ей рубашонку... Она слегка отталкивала мои руки, но рубашонка осталась поднятой выше ее грудок.
Подняв и свою рубашку, я прижался к ней голым телом и стал взасос целовать ее плечи, щечки, шейку, ощупывая правой рукой ее бедра, спинку, жопку...
Надя тихонько приподняла левую ногу и положила ее на меня, пропуская хуй между своих ножек. При этом нога Нади коснулась Натальи.
– Вот так, Надька, хорошо! Обнимай его и ногами! Я тоже так делала!
Надя быстро отдернула ногу, сжав при этом мой хуй между своих ляжек, и зашептала:
– Вот видишь, Ваня, как... неудобно. Мама чувствует, что мы делаем...
– Да разве мама не знает, что делают муж и жена в кровати?
– Да, но нехорошо это.
– Ничего, не обращай внимания.
– Я и то не... Ух, как стыдно.
Я еще жарче стал целовать ее. Сисеньки были в моей власти... Вскоре Надя стала тяжело дышать и слегка сдавливать мой хуй своими бедрами.
– Наденька, – шептал я, – я очень хочу, ляг на спинку.
– Нет, нет...
– Я очень прошу тебя. Я только чуть – чуть.
– Нет, мама же здесь... стыдно.
– Надька, не дури! А у вас, Иван Петрович, уже... стоит?
При этом рука Натальи скользнула по моей пояснице, животу и схватила хуй.
Надя вздрогнула и отбросила свою жопку к стенке...
– Ого, Иван Петрович! Он у вас что надо! Не стесняйтесь, загоняйте его! За это время ока тоже измучилась... Небось, захотела.
Она отпустила мой хуй, правда, как – то нехотя и с сожалением, а я, отбросив всякую сдержанность, повернул слабо сопротивлявшуюся Надю на спину и лег на нее... Она молча раздвинула ноги и сама согнула их в коленках.
Я начал нащупывать головкой хуя ее дырочку... Она была очень горячая и очень мокрая. Надя дрожала.
Медленно я начал засаживать ей.
– Больно!. . Потихоньку!
– Надька, перестань. Не первый же раз.
– Больно... Мама, отпусти мою ногу! Не загибай ее!
– Не будь дурой! Так глубже войдет и будет слаже...
– Но больно. Пусти. Ой, стыд – то какой.
– Ничего не стыдно... Иван Петрович, вы ей по яйца. По самые яйца! В матку, чтобы забеременела...
– Мама – а... как тебе не стыдно.
– Наденька, мама верно говорит, тебе надо сделать ребенка.
– Нет, нет! Уйди тогда от меня! Выйми, Вы... выйми!
– Наденька, я хочу сделать тебя... беременной.
– Иди тогда к маме и делай ей ребенка, а мне не нужно. Выйми.
– Я хочу сперва, чтобы ты заберемене
ла от меня.
– От такого, как у вас, Иван Петрович, любая захочет забеременеть, а моя Надька этого не понимает.
– Мама, ма... стыдно так говорить. Ой, ой!
– Чего ойкаешь, лежи спокойно... Дай как следует Ивану Петровичу побаловаться. Иван Петрович, надо было бы ей под жопу подушку. Может, подложить?
– По... потом, Наталья... сейчас я так.
– Ма, мама, что он делает со мной? Мама...
– Ты что? Сладко стало?
– Ма... мамочка! Он делает, он... он... ой – ой, не могу!
– Ничего, это хорошо, Надька. Ты начинаешь спускать. Иван Петрович, теперь, сами знаете, не останавливайтесь. Всаживайте ей раз за разом! Так, так! Кровать выдержит.
– А – а! Ма – мочка!
Плотно придавив головку хуя к матке, я обрызгивал ее, ощущая последние судорожные движения страстно спускавшей подо мной Нади.
Надя сделала движение, чтобы вывернуться из – под меня. Наталья заметила это.
– Нет, нет, Надька! Лежи, лежи, под ним. Скорее забеременеешь.
– А я не хочу забеременеть. Стыд – то какой! Девушке иметь ребенка! Встань, пусти!
– Лежи, лежи. Не отпускайте ее и не вынимайте! А как у нее? Матка дергается?
– Да, еще трогает головку, но уже все тише.
Надя лежала раскинувшись и дышала ровнее.
Почти незаметно я стал опять потихоньку двигать хуем, хотя он был еще не достаточно твердым.
– Ваня, ты что?. . Слезь.
– Сейчас. Я так.
В жару одеяло сдвинулось к ногам, и мы под слабым светом из окна хорошо были видны Наталье...
– Ах... И мне даже захотелось из – за вас, – прошептала Наталья, поглаживая мой зад., .
– Наденька, твоя мама очень хорошая. Можно я ее поцелую?
– Ну... целуй, один раз. И... выйми.
Я повернул голову к Наталье и она впилась в мои губы жгучим поцелуем. Ее рука стала еще смелее. Хуй становился все тверже.
– Ой, он! Что ты, Ва... Ваничка? Будет тебе... Выйми.
– Нет, Наденька, – проговорил я, с трудом отрываясь от губ Натальи, – я еще немножко.
Пальцы Натальи забрались между моих ног и приятно коснулись яиц...
– Не слушайте ее, Иван Петрович, – задвиньте ей! Вот так!
– Ну что, все? Дово – о – льно. Выйми. Ну, выйми же. И не так сильно! Тише. Ну, тише. И только... немножко. Хватит...
– Чувствуете, Иван Петрович, захотела она. Давайте, как следует задвигайте...
Наталья тяжело дышала, ее горячее дыхание обжигало мне плечо, шею, спину, ее теплая рука ласкала всего меня, особенно яйца.
– Иван Петрович... не стесняйтесь... е... ебите ее. Вам, должно быть, сладко ее ебать...
– Мама... ма... мочка, ты что? Стыдно! Ой, мамочка! Он меня... Я забеременею от него. Он меня...
– Что он тебя? Ебет? А ты ножки загни. Ему будет слаже...
– Ваня, милый, я забеременею от... от...
– От его хуя, Надька? Так и надо. Ты ноги повыше...
– Ма – а...
– Спускай, спускай, Надька! Сладко вам, Иван Петрович?
– У – угу. Я никогда не имел такой пи... пизды... пизды.
– Ва – а – ня! О – о... Ой, нажми! Еще! Ой, ой! Я забеременею. Мама, что ты делаешь? Убери... руку. У – убери. Не могу! Ваня, засади! Сильнее, еще! О – о... ох!
Смутно я чувствовал, как рука Натальи скользнула вниз и стала ощупывать мой хуй и Надину пизденку. Губы Натальи прижались к моему плечу, а правой ногой она обняла мои бедра.
На этот раз спускали мы с Надей куда сильнее и несравненно слаже, чем в первый раз...
– Чудный мой Ваня, я люблю тебя. Устал, небось? Отдохни, милый. И я... И мне стыдно, что ты меня при маме. Мама, а ты мне... мешала.
– Не дури, Надька. Все хорошо. Выебал он тебя как следует.
– Мама, что ты говоришь? Как не стыдно. А ты, Ваня, так и лежи на мне... будем спать.
Ее лепет становился все тише, язычок заплетался, и она скоро крепко уснула.
Я слез с нее, лег на бок и с наслаждением задремал, чувствуя, как Наталья прижалась ко мне, обняла меня рукой и, как мне казалось, также крепко задремала.
Не знаю, сколько времени я спал, но еще сквозь сон почувствовал горячие пальцы, ласкавшие мой хуй. Хуй уже наполовину встал и было приятно., .
– Повернитесь лицом ко мне, – зашептала Наталья, заметив, что я проснулся. – Надька спит крепко.
Я вытянулся, затем осторожно повернулся к Наталье и обнял ее. Она продолжала ласкать мой хуй. Я целовал ее, гладил по спине и особенно по упругому заду.
Желание росло, и я потянулся на нее.
– Нельзя так, – прошептала она, – лучше боком, а то может проснуться она.
Наталья повернулась ко мне спиной, выгнулась и приподняла левую ногу. Пизда у нее была совершенно мокрая, и хуй с наслаждением сразу же вошел в нее. Наталья сдавленно охнула и еще сильнее выгнула зад ко мне.
Молча, в полной тишине, стараясь как можно меньше раскачивать кровать, мы сцепились, как кобель и сука... Я обнял левой ногой правое бедро Натальи, а ее левое потянул к ее животу, и хуй сразу прижал ее матку...
Наталья тихонько охнула и в пизде на какую – то минуту стало особенно мокро...
Я перестал двигаться, выжидая, пока пройдет первый ее спазм, но она почти сразу вновь начала двигать своим упругим, гибким задом... Я по – прежнему не шевелился, притягивая только повыше ее левую ногу, и она сама ебла меня своим сладострастным задом, вздрагивая всякий раз, когда хуй прижимал ее матку.
– Наталья, – шепнул я, – я больше не могу, милая, стань на коленки, мы тихо...
– Я, я стану лучше возле кровати.
Мы расцепились и тихо сползли с кровати. Наталья, стоя левой ногой на полу, правую закинула на кровать, положив голову на подушку. Я, стоя, засадил ей, охватив обеими руками ее бедра и прижав к себе. Она подняла зад и я, не отрывая хуя от ее матки, начал пускать горячую струю. Она тихо застонала в подушку и несколько раз сильно дернулась... Мои колени дрожали, ноги ослабели, но я выдержал до конца.
Мы улеглись рядом на кровати и обнялись, утомленные.
– Спустили?
– Да... и очень. А ты?
– Я раза четыре, ух, хорошо...
Мы целовались.
– Ох, как хорошо! Думаю, и вам тоже. И мать, и дочку. А? А если вы еще сделали обеим по ребенку? Мне – то наверное, а ей – не знаю... Молода еще. Пожалуй, не будет. Хотя я забеременела в ее годах...
– А хорошо было... делать тогда? Приятно?
– Ну, как вам сказать?. . Думаю, что так же, как и Надьке сейчас. И паренек у меня был приятный, барчук один. У них я была горничной. Ему тоже было тогда лет 18. И очень такой горячий. И такой, ну, развратный, что ли. На каникулах бегал за мной как молодой жеребец. И у него почти всегда... стоял. Ночью почти что не слезал с меня. Ну и днем тоже бывало.
– И ты тогда хотела?
– Он меня так растревожил, что бывало я его сама...
– Ложилась на него?
– Ну да. А ему это нравилось. Лежал подо мной и сопел...
– А сюда он тебе делал? – при этом я потрогал ее горячий зад.
– О, сколько раз! До него я даже не знала, что так можно. Сперва я ему не давала, но потом он меня как – то уговорил. Было больно, я вырывалась. Потом он меня опять уговаривал. Я соглашалась, давала. Плакала и даже, бывало, кричала.
– А потом?
– Потом было опять то же. Он как жеребец набрасывался на меня сзади. Ну и добился своего. Сделал он мне в зад несколько раз, а потом мне... понравилось. Стало даже приятно как – то.
– И спускала?
– Ну, вы же знаете, если...
– Если дрочить?
– Ну да.
– И он тебя, дрочил, когда делал в зад?
– Больше я сама. Ему было неудобно.
– Наталья... Я тебя тоже... потом. Хорошо?
– А вам хочется?
– Очень! Наденьку я же не могу. Она еще совсем маленькая...
– Да... Ну, посмотрим. Но только хватит говорить, а то опять растревожимся. Давайте спать.
– Что ты? Мне пора уже. Вы с Наденькой спите, а я пойду.
Я тихо оделся, условился о следующей встрече и распрощался.
Через четверть часа я уже спал у себя дома.
Так прошла наша первая ночь втроем.
А что было потом, расскажу как – нибудь в следующий раз. Скажу только, что в последующем я был буквально на седьмом небе. С Натальей и Надей мы стали неразлучны.